— Ничего, железяка, — Кейт зашла ему за спину и повалила робота на пол. Тот особо и не сопротивлялся, а мятежница вскрыла черепушку и выключила металлического человека.
— Зачем ты так с ним? — неодобрительно цокнула языком Шейд и уперла кулачки в бока.
— Лишние свидетели нам не нужны. Его записи смогут просмотреть, — Кейт покопалась в голове робота, нажимая на какие-то кнопки. — Я его перезагрузила с таймером. Последние данные сохранились в оперативной памяти, потому он про нас и не вспомнит, когда очнется через четыре часа. Помни: никогда не оставляй следы.
Шейд сделала пометку на подкорках сознания. Хотя грубость и резкость, с которой Кейт совершала все действия, вызывали у нее отторжение.
— Но почему мы не можем поговорить с жителями этих домов? Я видела фильмы, и люди всегда приходили на выручку, когда кто-то попадал в беду. К чему себя вести так… по-варварски? — Шейд попробовала нахмурить брови, но вышло неестественно. Она раньше никогда не злилась. Ее покой никто не нарушал.
— Ты там что, в изоляции все время была? — огрызнулась Кейт.
— Да. Меня держали в четырех стенах, и я целыми днями читала книги и смотрела старые фильмы на огромном сенсорном экране.
Кейт вздохнула и положила руку на плечо спасенной девушки.
— Прости. Я не знала… — произнесла она. — Просто я привыкла быть холодной и «дикой». Наверное, фамилия Фрозен мне досталась не просто так. И прозвище Дикарка. Но ты должна верить мне, если хочешь остаться живой. Даже стенам верить нельзя, не то, что людям. Видела бы ты их — поняла бы.
Но пока что Шейд не поняла ровным счетом ничего. Она верила в людей. Она верила в доброту людей. Она верила, что люди не так плохи, как их рисует Кейт. Не могут быть все такими отчужденными и не чуткими к чужому горю. Пожалуй, ей нужно и впрямь их увидеть, чтобы понять, что мятежница ошибается.
— А я вот не знаю, почему меня так зовут, — произнесла Шейд, следуя за Дикаркой в соседний зал. — Шейд — это ведь означает и «оттенок», и «щит», и «намек», и «полумрак». Я даже не могу понять, что объединяет все эти слова.
— Не всегда имена являются говорящими. Вот Кейт — это просто Кейт. Не больше и не меньше. Почему ты просто не можешь быть Шейд? — впервые Кейт улыбалась открыто, без издевки и насмешки. И эти перемены обрадовали Шейд, улыбнувшуюся в ответ.
— Могу. И могу верить в то, что люди хорошие. Как и ты, моя спасительница.
Кейт лишь махнула рукой.
Они оказались в зале, полным шарфов и накидок. Поскольку одежда на девушках была, то обзавестись предстояло второстепенными аксессуарами.
— Я смотрела последние передачи про моду, смогу нас приодеть, — заявила Шейд, трогая тонкую синтетическую ленту. — Сейчас в моде воротнички в горошек, банты на талии, круглые шарфы и браслеты до локтя.
Кейт только кивнула. Она не смотрела на вещи глазами эстета, и вешалки грустно щелкали, сбиваясь в кучу. Шейд такое поведение казалось странным. Будто бы Кейт не выбирала, а отмахивалась от повинности. И чем ее красота не устраивала?
Хотя сама девушка являлась если не образцом красоты, то была близка к тому. Шейд бы позавидовала, если бы могла. Зависть не раскрыла бутоны в ее душе, ведь цветок этот никогда не поливался. К себе она относилась критически, и не замечала во внешности как особой красоты, так и уродства. Обычная, серая и неприметная девочка с синими волосами.
Кейт же была роскошна. Длинные волосы красиво ниспадали на плечи. Смуглая кожа приятно контрастировала с черно-золотыми прядями. Будто бы краска от волос передалась телу, смешалась и превратилась в бронзовый монумент. Но куда прекраснее были черты лица, которые Шейд видела только у писаных красавиц черно-белых фильмов. Точеные скулы, миндалевидные глаза с необычной радужкой фиолетового цвета, прямой нос, ровные губы, брови-черточки… Такой красивой могла быть только светлая богиня или добрая героиня. Контраст между ней и белокожим, словно чахнущее растение, Инженером оказался настолько разительным, что Шейд, после непродолжительных раздумий, пошла за первой. Синеволосая все еще наивно думала, что внешность передавала и внутренний мир. Что ж, в этих двух случаях она вряд ли ошиблась…
— Что-то не так? — на секунду бывшей пленнице показалось, что на щеках Кейт вспыхнул румянец. Она и забыла, что уставилась на подругу во все глаза. Не надо так.
— Прости, — Шейд отвела взгляд. — Задумалась.
Но теперь, когда она смогла более тщательно разглядеть спасительницу, образ Кейт не хотел отступать из головы, прочно обосновавшись в мыслях. Хорошая память — и дар, и проклятье.