Руки дрожали. Синеволосой казалось, будто бы она спит и видит страшный кошмар. Не тот, что с монстрами и воплотившимися страхами, а тот, в котором мир знаком, но все вещи находятся не на своих местах. Чувство неправильности не покидает, ты кричишь, что все не так, но никто не слышит. И буднично забывают о твоем существовании…
Но она жила в реальном мире. Мире, в котором царствовало безразличие к окружающим. И эта простая истина разбивала розовые очки Шейд на мелкие кусочки. Мудрая Кейт оказалась права…
Вспышки не было. А жаль. Тогда бы Шейд не была такой глупой, верящей в то, что в фильмах показывали правду.
«Пока вновь не попадусь ему на глаза, я в безопасности», — вздохнула девушка, выключая электронную начинку зонта прикосновениями пальцев. Сложив зонт, Шейд промчалась через все здание, спустилась на первый этаж, но вылезла через одно из боковых окон. Двигаясь в тени и стараясь не смотреть на ослепительно яркие вывески над головой, Шейд добралась до дома, где располагалось убежище. Сняв обувь, девушка дошла до парадного входа и перешагнула через порог. И лишь дойдя до лестницы в подъезде, вновь нацепила ее на ноги.
Нарочито громко поднимаясь по ступенькам, Шейд хотела привлечь к себе внимание. Каблуки стучали словно пули, выскакивающие из револьвера. Синеволосую волновала судьба Кейт; самочувствие подруги не должно было ухудшиться за то время, что девушка с зонтиком потратила на добычу ингибитора. Вынимая из-за пазухи склянку, Шейд припустила со всех ног, а в голове у нее крутилась одна лишь мысль: «только бы успеть…»
Время… Такая странная субстанция. Оно бежит со всех ног, ускоряется, когда куда-то торопишься. Но стоит тебе перестать подавать признаки жизни — и оно замедляется, превращаясь в тягучее вещество. А бывает, все смешивается, и ты успеваешь добраться до цели. А бывает, бьешься за свои дела, делаешь кучу дел, а время медленно переползает с одной части циферблата на другую. И ты прикладываешь усилия, еще и еще, пока не впадаешь в отчаяние. А время даже не оценивает твои потуги, застывая каменным изваянием. И возвращает тебе все результаты трудов в тот момент жизни, когда ходишь на тонком канате над пропастью под названием «Уныние».
Шейд бежала со всех ног, чувствуя запах осыпавшейся бетонной крошки. Хоть не смрад прогнивших балок и не вонь от проступавшей плесени. Последнее казалось анахронизмом: дезинфекцией в свое время занимались со всей серьезностью. Оттого и вымерли тараканы, крысы и мыши. Либо они ушли в туннели и канализации, спасаясь от чистоплюев, экспериментировавших с пищевыми цепочками… Зато стало меньше заразных заболеваний.
Шейд проскочила очередной пролет, и увидела над своей головой улыбающуюся рожу.
— Вот и ты, — произнес Рейв и противно загоготал.
Девушка поморщилась. Что нашла Кейт в этом существе мужского пола и неопределенного возраста? Пожалуй, Шейд просто не догадывалась, что союзников ценили не за внешность, опрятность и приятность в общении…
— Кейт в порядке? — нахмурив брови, спросила Шейд.
— Ага. Как же. Достала лекарство?
Шейд только кивнула. Уже довольно скоро она поравнялась с Рейвом. Мужчина пригладил жиденькие волосы и развернулся.
— Ты как нельзя кстати, — произнес он, сверкая коронкой от зуба.
Сквозь открытые окна подъезда с улицы пробивались зеленые, красные, синие огни… Казалось, кто-то поставил стробоскоп на крыше соседнего дома, да так его там и забыл, и прибор безостановочно демонстрировал яркие пятна света. Кругляши освещали отдельные части тела, лица, одежды, создавая порой забавные контрасты. Но Шейд не отвлекалась на них: все ее существо занимали лишь мысли о собственной спасительнице.
И вот они добрались до комнаты. Раздвинув кожаные шторы на магнитной застежке, Шейд прошла в слабоосвещенное место. Лишь энергосберегающая автономная лампа слабо мигала, стоя на полу в самом углу. Рядом лежала на одних досках умиравшая Кейт. Шейд раскрыла зонт и запустила облака, наполнив комнату бледным светом. Какое-никакое, а освещение…
Кейт выглядела просто ужасно. Прекрасные черно-золотые волосы растрепались по полу. Лицо казалось более бледным, чем побеленные стены. И вены, выступившие вены… Они взбугрились по всему телу. В кровь попало заражение. Но еще сильнее пугал цвет вздувшихся вен — угольно-черный. Токсин причинял неимоверную боль своей жертве, именно поэтому Кейт прикусила губу. Ее дыхание было прерывистым. Грудь то поднималась, то опадала и замирала в таком положении.