Вот Кейт и высказала все, что накопилось на душе. И как-то легче стало. Она и раньше хотела выговориться, но ее коллеги-повстанцы ничего бы не поняли. Свободу эти люди представляли иначе. Они сражались за отсутствие гнета, а не за широту взглядов.
Шейд все прекрасно поняла. Она прижала книжку к груди, не желая с ней расставаться.
— Можешь забрать ее позже. Я хочу кое-что показать, — продемонстрировала пакет с краской «дикарка».
Нехотя, Шейд вернула инструкцию. Девушки вновь вернулись на крышу. И вновь их головы взъерошил хулиганистый ветер. Только на сей раз он принес с собой тепло. А может, просто понимание согревало девушек…
— Не хочу разрисовывать стену, так что попробуем начать с крыши, — кинула себе сумку под ноги Кейт.
Она достала пару баллончиков, встряхнула их как следует и сделала первые два распыления. И так и продолжила трясти, потихоньку распыляя краску. То одну брала, то другую… Слой накладывался на слой, но больше семи раз одно место Кейт не красила. Толщина казалась достаточной. И вскоре у девушки вышло красивое и яркое сердце.
— Нравится? — посмотрела Кейт на подругу. Та лишь кротко кивнула. — Это называется граффити.
Кейт чуть-чуть еще повозилась с рисунком, а затем отошла подальше.
— Через двенадцать часов краска засохнет, и картинка будет выглядеть сочнее, — с гордостью в голосе произнесла «дикарка». — Страсть к раскрашиванию стен в человеке заложена самой природой. Порой пробуждаются древние инстинкты, ведь еще первобытные люди раскрашивали свои пещеры и оставляли на скалах первые рисунки. Спустя несколько тысяч лет новые поколения вновь взялись за краски. И уже в джунглях больших городов стали разукрашивать стены новых пещер — домов.
— Интересная мысль, — кивнула Шейд, встряхивая баллончик. — Мне вот чаще приходят в голову мысли не о прошлом, а о культуре…
Синеволосая повернулась спиной к подруге и принялась выводить фигуру на крыше. «Запомнила алгоритм действий с первого раза», — восхитилась Кейт, испытав легкий укол зависти.
— Моя история очень похожа на фольклорные истории про принцессу, которую держали в замке дракона и которую затем спас прекрасный принц, — произнесла Шейд. Эти слова заставили Кейт покраснеть. — Но принцесса — даже лучше. Ведь девушке девушку легче понять.
— И каково там было? — решила уйти от смущающей темы Кейт.
— Если честно, то плохо.
Шейд подвинула к себе сумку с баллончиками. То ли она не решалась дальше рассказывать, то ли действительно выбирала цвет краски…
— Меня держали в стерильном помещении. Нарочито светлом, с кучей энергосберегающих лампочек на потолке, с мягкой кроватью и упругой периной. Хоть сядь перед плазменной панелью и заводи блог про то, как страшно жить, — вспоминала бывшая пленница. — Все казалось приторным и сладким, ненастоящим. Словно хотели усыпить мою бдительность. А я доверяла своим палачам, наивная…
— Это осталось в прошлом, — Кейт решила рядом с сердцем нарисовать еще одно. Будто бы выглядывающее из-за спины.
— Осадок остался. Меня обслуживала прислуга. Молчаливая. Запуганная. Или же смирившаяся со своим рабским положением. А я думала, что настоящий мир — те четыре стены, в которых жила. Подумать только, тогда я считала, что люди возникают из воздуха, а за стенами мира не существует. Потому и приняла его первоначально за иллюзию, когда мы летели по воздуху. Я видела облака и считала их всего лишь виртуальными текстурами. Но на деле эта жизнь оказалась настоящей. А наручники на моих руках не служили символом безопасности и защиты в случае падения в воздушную яму… Они свидетельствовали о моей роли. Роли пленницы. И я бы никогда не догадалась об этом, если бы ты меня не спасла. Спасибо тебе за это.