Холодные иголочки шампанского покалывают язык. Закусывать мне не хочется. Я легко касаюсь пальцами Бориной руки.
— Потанцуем? — у меня перехватывает голос, и от этого шёпот получается таким, что возбуждает даже меня саму.
— Под Баха?
— Чем тебе Иоганн Себастьян не угодил? Раз он играет, значит, под него можно танцевать, почему нет? — Я кладу руки ему на шею.
Мы медленно покачиваемся, тесно прижавшись, друг к другу. Губы наши сомкнулись, а руки становятся всё смелее и смелее. Мерцает по стенам свет ёлочной гирлянды. Кажется, что всполохи сливаются с космической музыкой. Шампанское слегка ударяет в голову. В животе порхают бабочки. Борька времени тоже не теряет. Его руки уже проникли под платье.
…
Как мне это нравится! Особенно когда теряется ощущение времени. То ли минута, прошла то ли час не имеет никакого значения.
Я полностью поглощена процессом, голова откинута, руки упираются в его колени, всё тело просто горит от возбуждения. Борька вдруг начинает меня спихивать, но это уже не может помешать. Удар тока, страшной силы проходит от ног до корней волос.
— М-м-м-м-мама, ма-а-а — ма-а-а-чка. А-а-а, — вырываются из меня самопроизвольно.
И тут в коридоре вспыхивает свет.
— Я здесь, доченька, — раздаётся мамин голос.
Картина Репина — не ждали…
На вечеринке в Доме художников Саша внезапно поругался с Омбыш-Кузнецовым. Больше он не захотел находиться в этом, как он выразился — «гадюшнике», и нам пришлось ловить попутку и возвращаться домой. Не знаю, может он что-то почувствовал, но когда мы вошли в тёмный коридор из полумрака гостиной вдруг раздался дикий стон нашей любимой девочки.
Тёмная комната, по стенам и потолку — отблески цветных огоньков ёлочной гирлянды. Мягкая мелодия Поля Мориа наполняет пространство квартиры… А на диване абсолютно голая дочь с растрепанными волосами стоит на коленях, упираясь в мужские ноги, и громко кричит не то от боли, не то от наслаждения… Такая картина любых родителей введёт в ступор.
— Что здесь происходит!? — загремел возмущенный бас моего благоверного. — Быстро привели себя в нормальный вид и… — он не знает, что следует делать дальше. — и марш на кухню, там поговорим.
— Папа, выйди немедленно, дай нам одеться, — Ленка, быстро приходит в себя и удивительно спокойна. Её мужчине в этот момент не позавидуешь. Он же не видит ничего из-за её спины. Только возмущённый рык хозяина квартиры. Интересно, с кем она? Не с Борей же, он же ребёнок совсем.
Мы с Тришиным усаживаемся на кухне. Он достаёт початую бутылку коньяка. Молча, наливает мне и себе. Залпом опрокидывает в себя, замирает на пару секунд и наконец, резко выдыхает.
— Ну, как тебе Галя такой фокус? — он постепенно успокаивается, может всё и утрясётся. — Новогодний подарочек, нечего сказать…
Я молчу, совершенно не понятно, как в такой ситуации вести себя родителям. Как-то всё не так, не правильно всё как-то. Впрочем, если смотреть с практической стороны, то лучше дома на диване, чем в подъезде, или ещё где-нибудь.
Ещё через пять минут появляются молодые. Всё-таки это Борис. Радует, что не сосед сверху, видела я как-то его с Ленкой. Отвратительный тип… Дочь спокойна просто на удивление. Я поражаюсь её умению держать фасон. Молодец девочка!
Разговор на кухне длился не долго. Ленка сказала, что они любят друг друга, что поженятся. Но не сейчас, а после того, как Борис институт закончит, чтобы детей рожать уже в семейном статусе.
Семёныч с этим категорически не согласился. Заявил, что раз сексом занимаются, то должны и брак регистрировать. Не по-людски, мол. Люди должны в браке… То да сё… Похоже, что деревенское детство у него так в голове и сидит. Тяжёлое было детство с чугунными игрушками и деревянными конфетами…
— А вдруг ты, Лена, забеременеешь, вот и будет у ребёнка нормальный отец.
Решили, что родители Борины приду к нам в гости на следующий день, вернее уже сегодня, вечером. Надо же с будущими родственниками знакомиться. Вот тогда и обсудим всё в деталях.
— А теперь, дорогие мамочка и папочка, отпустите нас погулять, а то что-то мы утомились в квартире… сидеть. С прошлого года на улицу не выходили, — Ленка заканчивает разговор.
— Только недолго гуляйте, а то сегодня пьяных на улице много, — заботливо ворчит Семёныч.
— Они сегодня не страшные, праздник же…
Из коридора слышен шёпот молодых:
— Тебе придётся на мне жениться. Отец с тебя живого не слезет.
— Почему бы и нет, я не против. Но признайся, это был главный сюрприз?
— Как ты мог такое подумать, я что, похожа на самоубийцу? — возмущается Леночка и шуршит «чебурашкой». Еще секунда и раздается хлопок двери.
Мы с Сашей сидим на кухне и тихо разговариваем. Не сказать, чтобы нас сильно удивило поведение дочери. В глубине души, зная страстную натуру дочки, мы готовы к чему-то такому, но отдавать замуж в 18 лет, в наши планы не входило.
— Саша, может ты, всё-таки переменишь своё решение? Да, это конечно с их стороны было глупо, по-детски, хотя, что в таких вещах по-детски? Но понять их можно. Ленке уже пару лет назад надо было мужика и детей рожать. Организм такой и ничего тут не поделать. А Борька пацан еще, ему намекнули, он и не отказался. А ты бы отказался?
Тришин почувствовал в последнем вопросе супруги опасный для себя намёк, поэтому сделал вид, что вопрос был риторический.
— Галя, но так ведь тоже нельзя! До брака не должны молодые люди вступать… У нас в деревне ворота таким девкам дёгтем мазали, позорили всячески.
— Так это в деревне, при царе-горохе. Сейчас, если ты сам никому не расскажешь, то никто и не узнает. Вот и надо сделать из этого маленькую семейную тайну. Борис нашей дочери совсем не пара, и молод совсем, и перспектив никаких. Я думаю, со свадьбой-женитьбой ты погорячился. Ты знаешь такого художника — Александра Беляева?
— Конечно, знаю, талантливый молодой мастер. Одно время со мной работал. Он тут причём?
— Вот этот молодой талантливый и был у нашей девочки первым мужчиной. В прошлый Новый год он её затащил к себе в мастерскую и там соблазнил. Как мне Ленка рассказывала, сыграл на её любопытстве.
В волнении Тришин снова достаёт коньяк. Наливает себе стопку и залпом проглатывает. На мгновение замирает и продолжает снова:
— Вот ведь паскуда какая, этот Беляев! Теперь понятно, почему он всё время так странно улыбается, когда мы с ним в Союзе пересекаемся. Я с ним поговорю…
— Остынь! О чём ты будешь с ним говорить? О том, что твоя дочь — шлюха? Мне тоже коньяка налей, что один то пьёшь? И мандаринку достань, там в холодильнике…
— Галя, как ты можешь так о родной дочери! Перестань, пожалуйста, мне очень неприятно это слышать. Даже если это правда. А Беляеву я морду начищу, чтобы девок не портил. Ей же тогда только 17 было…
Супруги сидят устало за кухонным столом. Свист закипевшего чайника возвращает их к действительности. Я достаю чайные чашки и пирожные.
— Давай сейчас еще чаю с коньячком, и спать пойдём. Утро вечера веселее.
— Нет, давай всё-таки дождёмся нашей доченьки и сообщим ей об изменившихся планах. Ты, наверное, права, рано Ленке ещё замуж.
ГЛАВА 18. ТЕРРОРИЗМ ПО-МОСКОВСКИ
Праздничный денёк в Москве выдался солнечным. Николай Иванович вместе с супругой встречал новый 1977 год у дочери в Медведково. Праздник прошёл по-семейному спокойно. Костя тоже приехал из Белорусии. Демонстрировал семейству свою новую девушку. На это глава клана не мог не пошутить: — в Новый год с новой девушкой! Девушка сначала хотела обидеться, но поняла, что пока не по статусу и смеялась вместе со всеми. Внучёк тоже радовался, пытался уже что-то говорить, правда, пока не внятно, но для своих полутора лет нормально.
«Старикам» выдали внука, и это были самые приятные моменты нынешнего праздника. Славик вёл себя прекрасно, всем улыбался, много щебетал по-младенчески, распространяя вокруг себя сплошное умиление.