За январь и февраль я, Самарович, Меньшиков, Тамара и ещё несколько парней с нашего курса сумели привести в приличный вид целых три комнаты, где будет редакция. По паре сотен заработали. Наладили контакт с райкомовскими девушками, вахтёрами и уборщицами. Пили с ними чай с печеньками, травили анекдоты. Результат превзошёл ожидания. Стены выкрасили белой глянцевой нитроэмалью на всю высоту, бетонные мозаичные полы покрыли приятным серо-голубым колером. Окна визуально увеличили за счет широкой голубой рамы вокруг проёмов. В кабинете редактора на стене за столом Меньшиков изобразил мозаичное панно: — заголовки исторических пролетарских газет, увеличенные обрывки текстов, телеграфных лент и черно-белых зернистых фотографий. К нам уже через день выстроились начальники районных контор. Все хотели себе что-то такое эффектное.
— Молодцы! Настоящие передовики производства! Объявляю всем благодарность по комсомольской линии. В личные дела, если принесете, впишу обязательно. — Вова щедр.
— Что впишешь это прекрасно, — в тон ему начинаю я свою партию. — Но вместо этого лучше бы премию выписал.
— Ты, Рогов, жадный! А еще алчный, расчётливый и скупой. Нельзя советскому комсомольцу, строителю коммунизма быть таким рвачом и скупердяем. Премии никакой, конечно, я вам не выпишу, уж тут не обижайтесь, премия в смету не заложена. Зато полный расчёт получите уже завтра. Все бумажки подписаны. Акт приёмки я ещё вчера подписал. Сейчас его в бухгалтерию отнесу. Завтра можете деньги получать. Борис, ты обязательно завтра приезжай. Мне с тобой надо поговорить.
Такой поворот событий нас немного расстроил. Всё-таки мы надеялись получить деньги сегодня и обмыть успешное окончание. В принципе, завтра тоже не плохо, но настрой уже не тот.
Шалмин, вообще, откровенно недоволен. Ворчит и матерится почти вслух:
— Что это за отношение к человеку труда? Мало того, что премию зажилили, так ещё и с оплатой затягивают. Знают, что мы всё сделали и теперь будут нам жилы тянуть и кровь нашу молодую сосать. Суки!
— Рогов, тебе придётся завтра за меня деньги получать. Смотри, не пропей, а то бошку откручу — продолжает он уже менее злобно.
— Вань, ты чего раскипятился? — успокаивает его Анисифоров. Боря с Пашей завтра съездят, получат наши денежки и нам их привезут.
На следующий день я получил всё-таки наши деньги и поднялся в кабинет Каплина. В отличие от его прошлогоднего бардака, в новой его резиденции царил порядок. Стол чист, стулья стоят как по линейке. Холодный отблеск вечернего зимнего солнца отражается в стеклянных дверках книжного шкафа. Чувствуется, что Каплин решил всерьёз взяться за построение карьеры. После коротких приветствий мы приступаем к главной теме сегодняшней встречи. Она проста до предела, но и сложна одновременно. Надо составить план первого номера газеты.
— Передовицу ты будешь писать? — сразу берет быка за рога Каплин.
— Я? — удивленно выпучиваю на него глаза. — Вова, мы как договаривались? На мне стратегическое планирование и генерация идей. Так что сам пиши.
— Вот какой же ты всё-таки меркантильный!
— Да, и алчный! А ещё я жадный и корыстный… Плавали, знаем.
— Заткнись и послушай мудрое руководство. Я тебе работу нашёл, денег дал, почему бы тебе не придумать передовую статью в первый номер газеты? Нет, вместо того, чтобы сказать большое человеческое спасибо, ты начинаешь пошло торговаться…
— Да, Вова, и так будет всегда потому, что всё должно быть скреплено договором, хотя бы на словах. У нас с тобой такой договор и был, если хочешь, чтобы я участвовал в твоей газетной авантюре, то будь любезен, соблюдай договорённости. — Постепенно я начинаю закипать. Каплин это замечает.
— Да, ладно, не тарахти ты так, трактор нашёлся! Пошутить нельзя? Давай тогда быстро наметим тематику, объём и компоновку полос и побежим по делам. Думаешь, ты один такой деловой?
— Редактора ты уже нашёл?
— Нет пока, поэтому я тебе сразу и предложил передовую накатать. Хрен её знает, что в ней писать.
— Чего проще то? Возьми прошлогоднюю «Комсомолку». Найди какую-нибудь подходящую передовицу. Причеши под сегодняшнюю актуальность и вперёд. Ты какой выхлоп получить хочешь?
— Чего-чего? Какой ещё выхлоп? — Вова удивлённо выпучивает на меня свои маленькие серенькие глазки.
— Ну, выхлоп — результат воздействия печатного материала на читателей. Видишь ли, если цель известна, то понятно каким содержанием надо будет заполнять полосы. Согласись, одно дело, если цель — получение денег от продажи, и совсем другое — побуждение читателей к какой-то деятельности.
— Нахватался, я смотрю, всяких журналистских штучек… Умный стал… Скажу тебе правду. Мне лично плевать на читателей. Мне важно, чтобы газета регулярно выходила, её покупали, и районное начальство связывало её с моим именем. Это мне позволит сулит некоторые карьерные перспективы.
— Вопрос содержания передовицы для меня очевиден. Ты просто кровно заинтересован в том, чтобы там фигурировала твоя фамилия. Никто кроме тебя про тебя писать не будет, по крайней мере, пока ты не совершишь какого-то заметного преступления, — я заржал в уме над таким поворотом событий. — Не нравится преступление? Тогда подвиг! Героическое что-то. Но преступление всё-таки лучше, оно легче запоминается, особенно какое-то ужасное, чтобы «море крови, гора костей».
— Всё бы тебе смехуёчки. А тут мучайся, сочиняй… Но пожалуй, ты прав, передовицу придётся самому сочинять. Давай сейчас над остальным содержанием подумаем. Самое простое — последняя полоса. Там у нас будет самое интересное: программа передач, турнирные таблицы, кроссворды, фельетоны. Третья полоса — культурная жизнь в разных проявлениях. Музон новый, обзор новинок кино, опрос мнений посмотревших с отзывом. Как ты думаешь, театр надо как-то освещать? Я в театральщине не рублю ни разу, ничего не понимаю, никогда туда не хожу.
Мы перебираем наполнение первого номера газеты и понимаем, что нам без опытного газетчика не справиться. Здесь нужен профессионал, уже знакомый с печатным делом. Чтобы знал, сколько колонок в полосе, сколько кеглей должен быть тот или иной шрифт, все эти интерлиньяжи, курсивы и выворотки.
Через полчаса препирательств и уговоров я вспоминаю, что у меня сегодня ещё встреча в худфонде с очередным потенциальным заказчиком, и, сделав Вове ручкой, я убегаю.
Этот журналист недоделанный, эта гиена пера недобитая, так и не сподобился найти мне редактора. Сам тоже наотрез отказался. Неделя прошла, а он как будто умер. Ни слуху от него, ни духу. Я тут, с подачи Кеплера из райкома КПСС, вышел на почти историческую личность. Марк Самойлович Нотман. В Сибирь был сослан по подозрению в каком-то там уклоне в 1935 году. После реабилитации здесь и остался. Работал редактором во многих местных многотиражках. Матёрый, в общем, человечище. С Роговым я решил его тоже познакомить.
— Борька! Ты куда пропал? Почему не работаешь? У нас тут аврал на носу, а тебя не видно и не слышно.
— Вовка! — он подстраивается мне в тон, — чего ты орёшь? Что за паника на корабле? С какого перепугу я должен что-то делать? И что именно? Ты редактора нашёл?
— Нашёл! Подходи сегодня вечером часам к семи, я вас познакомлю. Просто волчара! Взгляды, конечно, троцкистско-анархистские, но я постараюсь держать процесс под партийным контролем. Главное! Волошин сказал, что к 8 марта первый номер газеты должен быть напечатан. Я тебе напомню, что сегодня уже третье.
— Вы там в своём райкоме заболели? — даже по телефону я улавливаю его возмущение. — Первый скажет, Каплин это птичка, ты и полетишь?
— Хамить не надо! Времени мало, согласен, но ведь возможно же! — Борька ты точно переучился. Как ребёнок, честное слово!
— У вас портфель материалов уже собран? Дизайн шрифтовой и графический решён? Всё уже согласовано с твоим Волошиным? Я уверен, когда ты ему на подпись понесешь первый оттиск, он тебя ссаными тряпками будет по райкому гонять. До выпуска первого номера дай бог, чтобы в месяц уложиться.