— Как и Раиса. Какая мать, такие и дети, и Валерий, уж не взыщи, подруга, стал таким же точно. — Аленина бабушка тоже вздыхала в ответ. — Знать бы тогда, что такое выйдет…
— Да кабы знать… Андрей-то хотел как лучше. Одна теперь отрада — Викушка…
Это они имели в виду странную идею Викиного дедушки Андрея отдать единственного сына в спортинтернат — мальчишка любил спорт, хотел стать футболистом, была возможность… А вылилось все в то, что сын стал чужим человеком с непонятными стремлениями и жизнью, в которой не было места ничему, что не связано со спортом.
— Андрей-то, царствие ему небесное, думал, что мальчишка тут будет свой талант губить, если ему по душе мяч гонять, и способности есть… У самого Андрея не получилось это, куда там, старший сын у матери-вдовы, оставшейся с ребятами, вот он и ухватился за представившуюся возможность хоть сыну своему дорогу пробить. И поначалу-то оно и ладно было, иные в тринадцать лет за сараями табак да самогон распробовали уже, а наш в спортшколе, у известного тренера. А потом вырос и женился на Раисе. Ведь знала я, что недобрая она душа, да разве могла помешать? А теперь ни сына у меня на старости лет, ни отрады никакой, окромя Викушки, Валерий считай что чужой теперь.
— Да пусть бы гонял свой мяч до посинения, Люба. А от матери и от Вики не отказывался, а он как отрезал — то, значит, дети, а это чурка осиновая. Девчонка хворая с детства, в чем ее вина? И ты тоже… Родила сына, растила, а он…
— Все, Галка, закрыли тему. — Бабушка понимала, что подруга права, но кому было легче от такой правоты? — Он как побудет здесь, так душой-то немного и отойдет под конец, снова становится похож на моего прежнего мальчика, он ведь добрый всегда был у меня… Беда только, что недолго он тут бывает, и всегда с Раисой, а там уж как уедет, то Раиса его снова обработает как ей надо.
— Свою голову на плечах иметь надо, виданное ли дело — позволить бабе собой вертеть.
Вика мечтала остаться с бабушкой, ходить вместе с Аленой в школу и всякий раз, когда наступал август, становилась мрачной, а вечерами, слушая сверчков, тоскливо вздыхала — возвращаться в город ей не хотелось. Она была там чужая, подолгу оставалась одна — когда родители и брат с сестрой уезжали «на сборы», оставляя ей деньги «на жизнь». Редкие звонки от родителей, а звонили они всегда по очереди, словно график дежурства соблюдали, не спасали положения. Но хуже было, когда они все возвращались, переполненные впечатлениями, постоянно обсуждая спортивные новости, они не замечали ее присутствия, и это было лучшее, что они могли сделать.
Вика не понимала, почему родители не позволяют ей жить с бабушкой, иногда она говорила Алене, что мать специально не позволяет этого, чтобы причинить боль и ей, и бабушке. И Алена с ней соглашалась — она и сама старалась держаться подальше от молодой тонкой женщины с горделивым профилем и огромными светлыми глазами, какими-то бесцветными, Раиса никогда не улыбалась и всегда казалась холодной и отстраненной.
Алена вошла в дом и принялась складывать стирку. Муж и старший сын управлялись сейчас в кафе сами — наплыв клиентов был, как правило, ближе к вечеру, и в обед Алена может заняться хозяйством, потому что родители уже немолоды, да и возни с огородом и скотиной им хватает.
А еще это единственное время в сутках, когда она может побыть одна. Не то чтобы Алена любила одиночество, но иногда ей было нужно собраться с мыслями и просто ощутить себя в мире и почувствовать свое личное пространство именно своим. Она приезжала домой посреди дня и занималась какими-то мелкими делами или просто шла на реку и купалась в теплой воде, любуясь зарослями ивняка на берегу. Всю свою жизнь Алена прожила в этом месте — нет, она ездила и за границу, и по стране, но не видела мест красивее, воды ласковее и прозрачнее, не знала ветра слаще того, что налетает из степи в жаркий летний день. И всякий раз тянуло ее домой непреодолимо, хотя и ждала ее здесь работа, хлопоты, но ощущение того, что она находится на своем месте, доставляло ей радость.
А вот Вика не была здесь на своем месте, и Алена это понимала. Конечно, Вика любила и старый бабушкин дом, в котором сейчас жила — как когда-то они с Аленой вместе мечтали, и реку любила, и вечную дорогу через улицу в лес, но когда оказалось, что альтернативы всему этому нет, Вика упала духом. Потому что вся ее жизнь была где-то там, в шумном городе, а здесь просто место, осененное счастливыми воспоминаниями, куда Вика любила приезжать на выходные или в отпуск, чтобы, набравшись сил, снова вернуться в ту, другую жизнь. Которая теперь для нее закрыта навсегда.