- Здравствуй, Медея, - протянула сестра и неохотно улыбнулась, словно и не ее телеграмма вырвала меня из череды уютных будней в неожиданную реальность отчего дома. Если и было во мне что-то, чему Винни могла завидовать, то это единственная вещь, доставшаяся мне от родителей, которую я, уезжая, не смогла оставить за порогом. Мое имя, подходившее мне, впрочем, не больше, чем новое кожаное седло толстобрюхой корове. В имени Медея была загадка, магия, ядовитое очарование - все то, чего с лихвой было у сестры, но едва ли наличествовало у меня. Я бы с легкостью обменяла его на Уиннифред и такое милое, домашнее Винни, но вздумай я заикнуться об этом, "Бунтаркой" бы дело не ограничилось. Ну, раз Медея, значит, Медея.
- Ты долго добиралась. Я успела вернуться из пустыни и даже заскучать.
Как всегда, упрек моей медлительности. Я улыбнулась.
- Ты меня знаешь, Винни. Я ленивое создание и не люблю срываться с места по первому зову. Я и так спешила, как могла. Знать бы еще, по какому поводу.
Уинифред выдохнула колечко дыма и посмотрела на меня сквозь туманное марево.
- Дедуля делит наследство. Такое представление бывает раз в сто лет, я не могла позволить тебе его пропустить.
Какого черта? Отвернувшись от сестры, я встала к огню. Действительно, представление. Дед уже не раз грозился прекратить вечную семейную войну и назначить своего прижизненного наследника, что само по себе подразумевало лишь новый виток этого эпохального противостояния, но каждый раз его угрозы сводились к пустым разговорам, после которых один из моих родственников впадал в опалу, а другой возносился в кабинет упрямого старика. Однако я искренне считала себя дезертиром, давно покинувшим поле боя, и едва ли кто-то мог рассматривать меня как бойца. Как выяснилось, моя сестра думала совершенно иначе или просто наслаждалась интересным зрелищем: как будет выкручиваться Медея?
Да никак. Постараюсь быть незаметной и слиться с пейзажем, лишь бы не затоптали мои шумоголовые родственники.
- Что с остальными? - я присела в мягкое кресло, заслонившись высоким подлокотником от пронзительного взгляда сестры. Было в нем что-то гипнотическое.
- Да как обычно. Братец из своих джунглей притащил какую-то татуированную девицу, которая утверждает, что она его жена. Маман, как ты понимаешь, в восторге. Отца я еще не видела, они с дядей Лайоном на пути из столицы. Бабуля в своем репертуаре - отгоняет старых поклонников, приманивает новых. Ну а дедуля как раз пишет завещание.
- Спасибо за новости, Винни. Поздно уже, и мне пора поздороваться с мамой, - я поднялась и направилась к лестнице на верхние этажи.
- Удачи, - сказала мне в спину сестра, не забывая выпускать новые колечки дыма.
Родительницу я обнаружила в гостиной перед комнатами деда. Она неспешно заполняла какие-то бумаги и поприветствовала меня, не поднимая глаз:
- Здравствуй, дорогая. Удивительно, что ты о нас вспомнила, как только твоему деду припекло составить завещание.
Я оставила упрек без ответа. Иногда оправдываясь, ты выглядишь еще глупее, чем есть на самом деле. Я была равнодушна к семейной деятельности, и матери это было прекрасно известно. Вместо этого я спросила:
- Как твое здоровье, мама? И как чувствует себя отец?
- Как мило побеспокоиться о том, что тебя совсем не волнует. Спасибо, у нас обоих прекрасное самочувствие.
Вот и поговорили. Что еще спросить, я не знала, да и не уверена, что в том была нужда. В другой раз я бы зашла и к деду, но леди Клена оторвалась, наконец, от своих бумаг и одарила меня таким взглядом, что я не решилась. Кивнув, я удалилась.
В моей комнате, как ни странно, еще чувствовался запах моих любимых сливочных помадок. Чтобы развеять ненужные подозрения, я выдвинула заветный ящик. Внутри обернутое в золотистую фольгу лежало до боли знакомое лакомство. Я не жаловалась на память и могла твердо сказать, что в прошлый раз, уезжая, хорошенько проверила все ящики, и никаких помадок там и в помине не было. А если так... значит, кто-то позаботился о том, чтобы добавить несколько приятных нот в мое возвращение. Интересно, кто?
А, все равно. Настроение было неважным, и я не стала осторожничать. Почувствовав на языке сливочный привкус, я улыбнулась и стала раскладывать вещи. И только тогда я вспомнила, что забыла в купе под столом свою новую шляпку. Конечно, не самый серьезный повод для огорчения, но сколько я услышу упреков в собственной рассеянности, стоит кому-то узнать о моей оплошности.
Мысли о шляпке сразу повлекли за собой тревогу за мальчика. Есть ли в этом городе место, где его напоят чаем, согреют и скажут ласковое слово? Вечерний Гринвилль уступит столице в криминальных сводках, но и здесь легко остаться без денег и одежды, если пройтись по подозрительному району.