Он неосторожно уронил солдата. «Прости, малыш», - насмешливо сказал он. «Но вы слишком доверчивы», - краем глаза Салид заметил озадаченный взгляд, которым его товарищ бросил на него этими словами, и даже если он был на мгновение рассержен этим, он это понял. Подобные безвкусные высказывания обычно не были его стилем.Одна из причин - если не причина успеха Салида в его кровавом ремесле заключалась в том, что он выполнял свои задания с точностью, но также и с холодностью машины, которая убивала, потому что она была ее работой, а не потому, что она чувствовала удовольствие или неприязнь или что-то в этом роде. Он также ненавидел глупость в любой форме, и подобные высказывания были глупыми. Им место в плохих детективных романах и худших фильмах, но не здесь.
Салид задумался о себе и испугался. Каким бы незначительным ни казался этот промах его товарищу - он был ненормальным, и ненормальные вещи в принципе заставляли его нервничать.
Еще одна ошибка: Салид заметил, что он простоял перед открытым сейфом добрых пять секунд, и заглянул внутрь, не видя его содержимого. Что с ним случилось? Треклятый!
Салид покачал головой и сосредоточился на содержимом небольшого стенного сейфа. В нем было то, что вы ожидаете от такого сейфа и в таком месте: два тонких файла, которые Салид проигнорировал, небольшая сумма денег - Салид тоже не трогал ее - и папка из бордовой кожи, быстро принадлежащая террористу. взял и перелистал страницы. Он содержал четыре тщательно напечатанных страницы, тщательно обернутых в термоусадочную пленку в прозрачные рукава и с бледно-красным отпечатком TOP SECRET, который был нанесен на каждый лист бумаги.
Салид закрыл папку, еще раз заглянул в сейф и вытащил кассету с видео 8 и небольшой, на удивление тяжелый контейнер из хромированного металла, которые он небрежно сунул в карман. Из-за абсурдной потребности в порядке он снова закрыл дверь сейфа, прежде чем обернуться. "Мы идем."
«Это было… все?» - спросил его товарищ.
И снова Салид сделал что-то, что на самом деле не было его нормальным поведением. Вместо того, чтобы проигнорировать вопрос, он ответил на него. «Чего ты ожидал, брат?» - насмешливо спросил он. "Атомная бомба?"
Другой незаметно поморщился. Он, вероятно, подумал, что незнакомая насмешка в голосе Салида была признаком гнева. Он ничего не сказал, но его глаза выдавали вопрос, который он не осмеливался задать: И ради этого мы рисковали жизнью?
Салид смутил его еще больше, ответив ей вслух. «Это может быть просто бумага, брат, но это опаснее, чем бомба в умелых руках. По крайней мере, для наших врагов. - Он сунул папку под куртку и указал на дверь. «А теперь давайте уйдем».
На этот раз другой не возражал. Дважды Салиду никто не противоречил.
Впервые с тех пор, как они вышли из машины, Бреннеру пришло в голову, что эта экскурсия может закончиться немного большим, чем несколько неудобств. Стало холоднее - не только субъективно, в его воображении, но и на самом деле. За последние десять минут небо начало приобретать неприятный тускло-серый цвет, говорящий на другом языке; язык, словарь которого состоит из таких терминов, как снег, холод и ветер
состояла из переохлаждения, замороженных пальцев ног, пневмонии и лихорадки.
Бреннер поморщился. Их положение было достаточно плохим, и он сам себя не бил. Они были в пути добрых двадцать минут - как далеко человек может уйти за двадцать минут? Километр? Два? Едва ли больше - а улица перед ними все еще была такой же пустой и безукоризненно белой, как и в первый момент. Нигде не было ни знака, ни пересечения, ни указаний на то, что в этом уголке Вселенной с раннего плейстоцена двигалась какая-либо жизнь.
Он повернул голову на ходу и оглянулся туда, откуда они пришли. Деревья, снег, еще деревья и еще снег. Симпатичный. Романтично, когда вы видели его на открытке или фото в календаре. Если проскользнуть через него мокрыми ногами и на каждом шагу проваливаться в ледяной снег, зрелище теряет свою привлекательность. По крайней мере, теперь снег не просачивался в его ботинки - они были уже заполнены до краев.
Взгляд Бреннера проследил за двойным следом, который они с Астрид оставили позади. Она выглядела как-то странно. Его собственный след шел прямо прямо в полуметре от обочины дороги, в то время как след девушки напоминал нечто вроде плоской синусоидальной кривой: Мал шел параллельно его собственной; Иногда, когда она замечала, что она угрожает подобраться слишком близко к естественному врагу своего вида - взрослому, она двигалась немного ближе к середине дороги, только чтобы медленно возвращаться: спутник, который тщетно пытался избежать притяжения. своего более крупного товарища.
Бреннер на мгновение поразмышлял о том, были ли эти следы симптомами их обеих жизней: нерешительными и, в конце концов, регулярными взлетами и падениями девушки и целеустремленной - и скучной - прямотой его собственного пути? Что касается Астрид, он не знал ее достаточно хорошо, чтобы судить; но он догадался. В конце концов, ему тоже было шестнадцать, не так сильно, как Астрид, но все же в меру вызывающе. Потребовалось время, прежде чем он понял, что то, что он считал бунтом против условностей и жестких правил, просто следовал другим соглашениям и правилам. Астриды мира были в основном такими же предсказуемыми, как и Бреннеры. Что касается его жизни ... ну, что можно сказать о скуке, если она была комфортной и материально обеспеченной?