«Чего вы ждете?» - снова спросил Салид. Он по-прежнему казался нетерпеливым, но в то же время немного неуверенно. Возможно, он не знал, что происходит в Иоганнесе, но ему пришлось бы быть слепым, чтобы не видеть, что с ним что-то происходит.
Бреннер повторил свой защитный жест, полностью повернулся к Йоханнесу и протянул ему руку. Прошло больше секунды, прежде чем Йоханнес даже отреагировал на движение. Он моргнул, посмотрел на протянутую правую руку Бреннера и покачал головой; не в виде отрицания, а как будто он не знал, что делать с протянутой рукой.
«Давай, - тихо сказал Бреннер. "Я помогаю тебе."
Йоханнес отреагировал не сразу, и Бреннер не удивился бы, если бы он просто покачал головой и убежал; или вообще ничего не сделал бы. Но затем он нерешительно поднял руку и взял Бреннеров. Неуклюже, но послушно - без воли - он перелез через капот машины, чтобы они могли продолжить свой путь.
Хотя инцидент длился всего несколько секунд, картина на улице полностью изменилась, когда Бреннер снова повернулся к Салиду. Впереди были еще две разбитые машины на голых колесах - пожарная машина и две машины скорой помощи - и еще около тридцати или сорока метров, но никого не было видно. Улица перед ними была пуста и сияла, но, за исключением Салида, Иоганнеса и него самого, вся жизнь была крошечной, многоногой и заключенной в блестящие доспехи из черного рога.
Салид хотел что-то сказать, но и сейчас не мог до этого дойти. Это еще не конец. Тьма, из которой они бежали, последовала за ними во второй раз: вокруг них погас свет.
any2fbimgloader7.png
any2fbimgloader8.png
Свет погас, и тьма, которая сразу же распространилась за окнами холла, сказала Кеннелли, что это не просто перегоревшая лампочка. И все же он был удивлен, когда после секундного колебания подошел к окну и выглянул.
Он практически ничего не видел. Дорога внизу превратилась в черное бездонное ущелье, а там, где город должен был быть за ним, не было ничего, кроме огромной, темной равнины. И это несколько тревожило. Он находился на третьем этаже, и по пути сюда он очень точно запомнил свое окружение: противоположная сторона улицы ограничивалась только бетонной стеной двухметровой высоты, за которой простиралась территория больницы, просторный парк с только одно-единственное, не особенно высокое здание, так что он действительно должен был смотреть на весь город. У увиденной им темноты было только одно объяснение: затемнение не ограничивалось этим зданием или улицей.
Легкое затягивание позади Кеннелли вырвало его из мыслей. В мгновение ока он развернулся и полез в карман, но нащупал только гладкий пластик сотового телефона. Только тогда он вспомнил, что офицеры забрали у него оружие. Одно из его оружия.
Звук не повторялся, но Кеннелли был слишком хорошо натренирован, чтобы полагать, что это просто воображение или совпадение. Вглядываясь в темноту позади себя, он медленно присел, протянул руку и вытащил револьвер, который носил в кобуре на щиколотке на левой ноге. Щелчок, с которым он взвел курок, звучал почти как звук самого пистолета в тишине холла, но также был чрезвычайно успокаивающим звуком - даже если он втайне чувствовал, что оружие ему не пригодится. Даже в этом случае ее вес успокаивал, хотя бы потому, что это было что-то знакомое и что-то, что он ассоциировал с безопасностью и властью на протяжении всей своей жизни.
«Есть ли там кто-нибудь?» - спросил он - сначала на немецком, потому что, конечно, наиболее очевидной догадкой было то, что какой-то нахальный житель услышал шум и вышел, а затем, когда он не получил ответа, снова на своем родном языке.
Результат был таким же. Никто не ответил. Никто не мог ответить, потому что он был один. Его глаза уже привыкли к тусклому свету, чтобы видеть коридор. Он видел не более чем узор из геометрических теней, но в нем не было места для человека. Странно ... На мгновение ощущение, что за ним наблюдают, было настолько сильным, что почти граничило с уверенностью, и обычно он мог очень хорошо полагаться на свое чувство. Но, наверное, и его нервы были не из лучших.
Кеннелли пожал плечами, сделал движение, будто кладет пистолет в карман пиджака, но потом только переключил его справа налево и вытащил освободившейся рукой телефон, прежде чем снова повернуться к окну. Сразу же ощущение, что за ним наблюдают, стало настолько сильным, что что-то коснулось его между лопатками. Но когда он снова обернулся, коридор был по-прежнему пуст.
В общем, в доме было невероятно тихо. Возможно, он действительно осознавал это только в тот момент, но, конечно, чувствовал это все время. Слишком тихо. После всего, что произошло на улице, завывания сирен, голосов, шума, шума двигателей и криков, не говоря уже о стрельбе и грохоте вертолета, находящегося всего в квартале от нас, зал должен был быть у окон с любопытством толпились люди.
Ничего из этого не произошло. Напротив, дом казался заброшенным. Возможно, все его жители сбежали, или местные власти были достаточно осторожны, чтобы их эвакуировать.
Что-то подсказало Кеннелли, что это не объяснение, но в то же время он уклонился от размышлений об истинной причине мрачной тишины, охватившей обветшалый жилой дом.