Бреннер на бегу огляделся и увидел, что меньший вертолет потерял скорость и высоту и приближался к мосту под острым углом. Возможно, пилот надеялся, что другая машина не выстрелит в него, чтобы не попасть в здание.
Это была ложная надежда. Бреннер услышал ужасный звук автоматической пушки еще до того, как увидел апача, который упал с неба, как огнедышащий монстр. Залп не попал в вертолет, но точно попал в арку.
Это было окончено. Бреннер знал, что теперь они умрут, но даже не боялся. Во главе цепочки взрывов, которая быстро становилась все длиннее и бросала осколки камня до потолка хранилища, он и Астрид побежали к дальнему концу туннеля, не имея ни малейшего шанса добраться до него.
Бреннер почувствовал, как его ударили.
Даже не было больно. И, может быть, именно об этом ему и стоит беспокоиться, потому что на самом деле Маккормак вообще ничего не чувствовал, даже липкое влажное тепло, которое красной струей сочилось между его пальцами и пропитало его штаны и кожух сиденья из кожзаменителя. Судя по воображаемой линии на два пальца над его поясом, его тело онемело полностью.
Маккормак знал, что означает это онемение, но мысль о том, что его парализовал, не особо его пугала. Это даже не проникло в его сознание, как и второе осознание того, что ему не нужно слишком беспокоиться о перерезанных нервах в спине. Его жизнь с параличом нижних конечностей продлится недолго. В лучшем случае, пока не истекло кровью до смерти.
Маккормак чувствовал себя на удивление легким, веселым и расслабленным, что напоминало ощущение удовольствия от одного из его редких суставов, только гораздо более приятного; поскольку он был полностью свободен от какой-либо вины или угрызений совести. То, что с ним случилось, было слишком абсурдным, чтобы он мог делать что-либо, кроме развлечения. Он улыбнулся крошечной круглой дырке в стекле перед ним. Броня надежно отражала пулеметный залп, даже лучше, чем обещали конструкторы этой чудо-машины. Из пятидесяти патронов только один пробил пуленепробиваемое стекло, проткнул ему кровавый канал в животе, раздробил спинной мозг и пробил аккуратную дыру в спинке его сиденья, прежде чем он, наконец, застрял в полу. МакКормак чувствовал, как жизнь вытекает из него липким теплым потоком, который только ослабевал, потому что давление в его венах уже не было достаточно большим, чтобы поддерживать его. Если бы он опустил руки, его кишечник упал бы на колени. Он знал, что такое снаряд, как тот, что поразил его, может сделать с человеческим телом. Он хотел избавить Стайпера от этого зрелища. Кроме того, рана кровоточила бы еще больше, если бы он не сжал ее дальше, а Маккормак уже потерял много крови. Он немного волновался, что кафедра заполнится под крышей и утонет в крови.
«Истерия», - заявил он, оставаясь ясной небольшой частью своего разума. Это подошло к концу. Боже, он даже не знал, кто его убил!
Маккормак с трудом поднял голову. Ему нужно было решить, смотреть ли ему налево, на Стайпера, или прямо вперед, на другой вертолет - он не был уверен, что у него хватит сил сделать и то, и другое. Он выбрал вертолет.
До машины оставалось не более двухсот ярдов. Маккормак слышал, как Стайпер выстрелил в нее два или три раза, и он ударил по крайней мере один раз, потому что она увлекала за собой жирное серовато-белое облако дыма и замедляла ход. Где-то впереди было что-то более темное и массивное, чем лес, по которому они сновали, но Маккормак не сразу понял, что это здание: монастырь или небольшой замок. Пилот вертолета направился к нему, полагая, что Стайпер не посмеет выстрелить в него, используя здание в качестве укрытия.
Маккормак знал, как мало это ему поможет. Стайпер откроет по нему огонь, даже если поймают его собственную мать. С момента вступления в ВВС он дожил только до того момента, когда ему наконец разрешили использовать оружие этой боевой машины.
Вертолет обрушился на монастырь под еще более крутым углом; еще несколько градусов, и его пикирование превратится в настоящее падение. Маккормак увидел две крошечные фигурки, стоящие под большой аркой и внезапно повернувшиеся, чтобы броситься прочь.
Стайпер выстрелил. Маккормак увидел, как вертолет ударился и отлетел в сторону. Осколки стекла взорвались с его кафедры, и Маккормаку показалось, что он видел, как что-то большое и темное вылетело из машины в реку. Вдруг он почувствовал резкую боль в обеих ногах. Он знал, что это невозможно, но боль была, она охватила все его тело и становилась все хуже и хуже. Последней мыслью Маккормака было то, что во всех историях о чистилище и вечном проклятии может быть что-то.
Стайпер выстрелил в вертолет с очень близкого расстояния. Он не попал в цель и исчез в пылающей струе огня внутри арочного дверного проема.
Но к тому времени Маккормак был уже мертв.
Бреннер почувствовал только один удар. Он был настолько сильным, что после последнего шаткого шага он дернул его вперед и швырнул на землю, но на самом деле это не было больно. По его плечу и части правой руки распространился своего рода болезненный паралич, и что-то теплое и
По его спине стекала липкая ткань. Но без боли. Падение было больно. Бреннер поскреб обе ладони и правую щеку, и во рту внезапно почувствовал горький медный привкус крови. Краем глаза он увидел, что Астрид может быть с ним - надеюсь! - был растерзан им на землю, затем он тяжело скользнул по стене арочного дверного проема и на мгновение увидел только цветные точки света и вспышки света. Еще секунду он лежал неподвижно, затаив дыхание, ожидая смерти.