— Уверен, вы слышали об этом иске, — сказал Лайл.
Уолли постоянно поражался наивности обычных людей. В Соединенных Штатах каждый год подается два миллиона исков, а бедный Лайл, сидящий рядом, думал, что Уолли обратил внимание на какой-то один в южной Флориде. Тем не менее Уолли кивнул:
— Да, я слежу за ходом процесса.
— Ваша фирма ведет подобные дела? — тут же спросил Лайл.
— Мы на них специализируемся, — ответил Уолли. — Мы собаку съели на делах о смерти и травмах. Я хотел бы взяться за «Веррик лабз».
— Правда? Вы судились с ними раньше?
— Нет, но нам приходилось бороться со многими крупными фармацевтическими компаниями.
— Это просто прекрасно. Значит, вы готовы вести дело моего отца?
«Готов, черт возьми», — подумал Уолли, хотя благодаря многолетнему опыту знал, что лучше не проявлять чрезмерного энтузиазма, как, впрочем, и явного оптимизма.
— Мне кажется, у этого дела есть потенциал. Мне нужно посоветоваться с моим старшим партнером, провести кое-какие исследования, поболтать с ребятами из «Зелл энд Поттер» — словом, выполнить мое домашнее задание. Работа с коллективными гражданскими исками очень сложна.
А еще она может быть невероятно выгодной — и эта мысль больше всего занимала Уолли в тот момент.
— Спасибо, мистер Фигг.
Без пяти одиннадцать Абнер несколько оживился. Он посматривал на дверь, продолжая натирать бокалы для мартини белым полотенцем. Эдди, проснувшись в очередной раз, потягивал кофе, но до сих пор пребывал в ином мире. Наконец Абнер спросил:
— Дэвид, вы не могли бы оказать мне любезность?
— Любую, какую вам угодно.
— Вы не могли бы передвинуться на два табурета? Тот, на котором вы сидите сейчас, забронирован на одиннадцать часов на каждое утро.
Дэвид посмотрел направо: между ним и Эдди стояло восемь пустых табуретов. А слева от конца барной стойки его отделяли семь пустых табуретов.
— Вы шутите? — спросил Дэвид.
— Вовсе нет. — Абнер схватил его кружку пива, уже почти пустую, заменил на полную и поставил перед третьим табуретом от него слева. Дэвид медленно встал и последовал за своим пивом.
— А в чем тут фишка? — поинтересовался он.
— Увидите, — ответил Абнер, кивнув на дверь. В пабе больше никого не было, кроме Эдди, разумеется.
Через пару минут дверь открылась, и появился пожилой мужчина-азиат. На нем была безукоризненно чистая форма, галстук-бабочка и маленькая водительская кепка. Он сопровождал леди, которая выглядела намного старше его. Она шла, опираясь на трость, без посторонней помощи, а водитель порхал вокруг нее. И эта странная пара медленно направилась к барной стойке. Дэвид завороженно наблюдал за ними: у него наконец начались галлюцинации или это происходило наяву? Абнер смешивал коктейль и тоже наблюдал. Эдди что-то бормотал.
— Доброе утро, мисс Спенс, — вежливо поздоровался Абнер, чуть ли не поклонившись.
— Доброе утро, Абнер, — сказала она, скованно поднимаясь всем телом и осторожно забираясь на табурет. Водитель повторял все ее движения обеими руками, но не прикасался к ней. Усевшись как следует, дама произнесла:
— Мне как обычно.
Водитель, кивнув Абнеру, попятился и тихо вышел из бара.
На мисс Спенс была длинная норковая шуба, ее крошечную шею обнимало массивное жемчужное ожерелье, а толстый слой помады и туши мало помогал скрыть то, что ей как минимум девяносто лет. Дэвид тут же проникся благоговением. Его бабушке было девяносто два года, и она лежала пристегнутая ремнями к койке в доме престарелых, словно существуя в каком-то другом мире, и вот перед ним оказалась величественная почтенная дама, которая выпивает еще до обеда.
Она не обращала на Дэвида никакого внимания. Абнер закончил смешивать ее коктейль — интересное сочетание разных ингредиентов.
— Один «Перл-Харбор», — объявил он, поставив стакан перед ней.
Она медленно поднесла его к губам, сделала маленький глоток с закрытыми глазами, прополоскала алкоголем рот, а потом одарила Абнера легчайшей из своих весьма морщинистых улыбок. И тот снова начал дышать.
Дэвид, еще не совсем пьяный, но приближавшийся к этому состоянию, склонился над стойкой и спросил у женщины:
— Вы часто сюда приходите?
Абнер судорожно сглотнул и, словно защищаясь, выставил обе ладони перед Дэвидом.
— Мисс Спенс — постоянный клиент, и она предпочитает пить в тишине, — взволнованно произнес он. Мисс Спенс еще раз приложилась к стакану, опять с закрытыми глазами.
— Она хочет пить в баре в тишине? — с недоверием спросил Дэвид.
— Да! — рявкнул Абнер.
— Что ж, тогда она, наверное, не ошиблась в выборе бара, — заметил Дэвид, обведя широким жестом пустое помещение. — Здесь безлюдно. У вас хоть когда-нибудь собираются толпы?
— Еще бы, — уверенно ответил Абнер. На его лице читалось: «Просто посидите какое-то время тихо».
Но Дэвид упорствовал:
— Просто за целое утро у вас было только два клиента — я и старина Эдди, и мы все знаем, что он не оплачивает счет.
В это мгновение Эдди как раз поднимал чашку кофе, направляя ее к собственному лицу, но не мог найти рот. Он явно не слышал замечания Дэвида.
— Прекратите! — прорычал Абнер. — Или я попрошу вас уйти.
— Извините. — Дэвид замолчал. Ему не хотелось уходить, потому что он понятия не имел, куда направится.
Третий глоток сделал свое дело и немного разрядил обстановку. Мисс Спенс открыла глаза и осмотрелась. Медленно, старческим голосом она произнесла:
— Да, я часто сюда прихожу. С понедельника по субботу. А вы?
— Сегодня — в первый раз, — ответил Дэвид. — Но думаю, не в последний. Начиная с сегодняшнего дня у меня, вероятно, будет больше времени, чтобы пить, как и больше поводов. Ваше здоровье. — Он потянулся через стойку и пивной кружкой осторожно дотронулся до ее стакана.
— Ваше здоровье, — ответила она. — А почему вы здесь, молодой человек?
— Это длинная история. И она становится все длиннее и длиннее. А почему здесь вы?
— О, не знаю. По привычке, наверное. Сколько я уже сюда хожу шесть дней в неделю?
— Лет двадцать, не меньше, — подсказал Абнер.
Дама явно не желала выслушивать длинную историю Дэвида. Она сделала еще один глоток и приняла такой вид, как будто ей захотелось вздремнуть. Дэвида вдруг тоже стало клонить в сон.
Глава 5
Хелен Зинк прибыла в Траст-тауэр чуть позже полудня. Добираясь на машине в центр, в сотый раз попыталась позвонить и отправить текстовое сообщение мужу, но без особого успеха. В 9.33 он написал ей эсэмэс — просил не волноваться, а в 10.42 прислал второе, и последнее, сообщение: «Нет, милллая. Все ок. Не биспакойся».
Хелен, оставив машину в гараже, пробежала по улице и ступила в атриум небоскреба. Через пару минут она вышла из лифта на девяносто третьем этаже. Секретарь провела ее в маленький конференц-зал, где она села ждать руководство в полном одиночестве. Несмотря на обеденное время, в «Рогане Ротберге» неодобрительно смотрели на всех, кто пытался перекусить вне здания. Хорошая пища и свежий воздух превратились практически в табу. Периодически кто-нибудь из важных партнеров устраивал клиенту показной марафон и выводил его на дорогостоящий обед, за который в конечном счете приходилось расплачиваться самому клиенту, ведь его обманывали давно испытанными способами — увеличением количества документов и раздуванием гонораров. Однако, как правило (хоть это было и неписаное правило), младшие юристы и менее важные партнеры быстро хватали сандвичи из автомата. Обычно Дэвид и завтракал, и обедал за своим столом, и не так уж редко ужинал. Однажды он похвастался Хелен, что успел выставить счета трем разным клиентам, каждому — за час работы, пока жевал копченого тунца с чипсами и запивал все диетической содовой. Она надеялась, это лишь шутка.
Хотя точность цифры вызывала у нее сомнения, ей казалось, муж набрал не меньше тридцати фунтов со дня их свадьбы. Тогда он еще занимался бегом, и лишний вес не был проблемой. Но постоянное употребление вредных продуктов вкупе с практически полным отсутствием физической нагрузки беспокоило их обоих. На девяносто восьмом этаже фирмы располагался прекрасный и неизменно пустой спортивный зал: та же идея, та же цель прививать сотрудникам умение заботиться о здоровье, то же пренебрежение всем этим. В «Рогане Ротберге» промежуток между 12.00 и 13.00 ничем не отличался от любого другого часа дня и ночи.