О том, что директивы об отправке бойцов в национальные армии, касающиеся в частности и поляков, действительно рассылались по воинским частям, свидетельствует приказ № 0640 Управления Командующего Бронетанковыми и механизированными войсками 32-й армии от 5 июля 1944 г., отданный во исполнение директивы № 1/406910 начальника Мобилизационного Управления Главного Управления Формирования Красной Армии (ГУФКА) от 3 июня 1944 г.[666] Следовательно, требования поляков были вполне правомерны, и вовсе не они, а командование 19-й армии нарушило установленный порядок. По какой причине? Можно предположить, что армейское руководство весьма неохотно расставалось со своим личным составом: незадолго до этого армия понесла большие потери и остро нуждалась в пополнении, тем более, что в скором будущем ей предстояли тяжелые бои, и каждый человек был на счету. Поэтому, как нам представляется, поляков вовсе не случайно записывали белорусами: это освобождало армейских чиновников от необходимости выполнять данную директиву, давало формальную возможность ее обойти. При этом бюрократическая машина не считалась с судьбами отдельных людей, независимо от их национальности.
Политические процессы за пределами Польши неизбежно отражались и на ситуации в самой стране, оккупированной германскими войсками, подвергавшими ее население геноциду. Польский народ вел героическую борьбу за свое освобождение в условиях идеологического и политического раскола и дезориентации. С февраля 1942 г. разрозненные партизанские отряды были объединены в Армию Крайову, подчинявшуюся Лондону. Параллельно с мая 1942 г. на территории Польши под руководством Польской рабочей партии формировались отряды Гвардии Людовой, впоследствии, в канун 1944 г., преобразованные в Армию Людову.[667] У этих двух направлений польского антифашистского сопротивления был единый враг — оккупационные силы Германии, но в то же время разное отношение к СССР и Красной Армии и взаимное соперничество в области идеологии и политики.
Все эти процессы не могли не влиять на мировоззрение и настроения гражданского населения Польши, которое прямо или косвенно было вовлечено в эти политические и военные события.
По мере продвижения Красной Армии к границе ситуация идеологически и психологически только обострялась, потому что реально вставал вопрос о том, кем станут для Польши советские войска, вступающие на ее территорию, — освободителями от немецкой оккупации или новыми завоевателями, как поведут они себя на польской земле, как, в свою очередь, относиться к ним и какую принять сторону в условиях существования двух конкурирующих между собой польских правительств и их вооруженных формирований, претендующих на власть в стране после изгнания немцев. Нельзя сбрасывать со счетов и немецкую, весьма изощренную пропаганду, которая формировала образ советской стороны как «большевистских варваров», готовых «растоптать» просвещенную Европу, загнать крестьян в колхозы, а всех недовольных уничтожить либо «отправить в Сибирь».