Перейдем к учению о перевоплощении, но прежде вспомним, что оно встречается постоянно во всех еврейских писаниях; особенно ярко оно выступает в Каббале. Нельзя не признать тесной связи еврейства с христианством, и это наводит на знаменательные размышления. Вспомним также, что многие Отцы Церкви исповедовали это учение и что в настоящее время многие представители духовенства открыто примыкают к учению об эволюции. Но что такое эволюция? Что подлежит развитию? Неужто только форма, тело? Неужто можно серьезно держаться такой глубоко материалистической точки зрения? Вышло бы так, что от совершенства тела зависит наиболее совершенная душа, чего мы совсем не видим. Говорят, что отцы передают усовершенствованное тело детям, но вспомним, что дети главным образом рождаются от молодых, а не старых родителей, так что, если родители и развили в себе какие-нибудь новые, важные качества, то это случается как раз в то время уже, когда они не могут их передать детям. Кроме того, наука вообще отрицает, чтобы что-либо приобретенное могло передаться детям. Что же такое развивается, если признать закон эволюции? Неужто кто-нибудь серьезно думает, что тело совершенствуется и что затем Бог создает более совершенные души, которые бы подходили к утонченным формам? Очевидно, что такое положение невозможно: учение об эволюции форм требует себе в дополнение древнее учение об эволюции духа. Этот процесс идет параллельно. По мере того, как раскрывается все полнее содержание бессмертного духа, физическая форма улучшается и утончается; красота Божьего плана постепенно развертывается в научную картину, на которой ум может отдохнуть с полным удовлетворением.
Стараясь опровергнуть учение о перевоплощении, лондонский епископ употребил старинный аргумент. Обращаясь к аудитории людей воспитанных и образованных, он сказал иронически, что если перевоплощение — истина, то все его слушатели были века назад преступниками и дикарями. Это совершенно верно. Но разве не было бы гораздо ужаснее и несправедливее, если бы образованные и культурные люди оказывались в своем привилегированном положении без всякой заслуги со своей стороны в развратной и темной среде? Удивительно, что люди никогда не жалуются на Божью несправедливость, когда получают больше счастья, чем, по-видимому, заслуживали. Но ведь это также несправедливо, как и получать меньше, чем заслуживаешь. У кого хватит духа пойти к несчастным обитателям трущоб и сказать им: "Вас Бог так создал и поместил здесь, а меня Бог создал иной и дал родиться в другой среде. Такова воля Божья". Неудивительно, что при таком толковании воли Божьей, которая сводится на какой-то неисповедимый, чудовищный каприз, так много людей отпадает от церкви и уходит в атеизм. Законы мира — выражение воли Божьей, а Бог есть Любовь; законы не могут не быть выражением гармонии и любви. Таков закон о перевоплощении, проливающий яркий свет на те явления общественной и личной жизни, которые иначе кажутся нелепыми и жестоко несправедливыми. Сказать обитателям трущоб: "Вы так созданы, а я так…" — это ничего не сказать им и вызвать в них только горечь и ожесточение.
Но можно им сказать иное: "Братья! Я, которая кажусь такой культурной и образованной, я была в прошлом тем же, что и вы; я такой же была, но с тех низин я давно стала подниматься по горной тропе, ведущей к свету, и вы, братья, также поднимитесь; вы не хуже того, чем я была, я не лучше того, чем вы будете. Больше: перед нами поднимаются высоты, на которые я, вы и я — мы когда-нибудь поднимемся, ибо вы божественны. Божий дух в вас и во мне, и, следуя закону божественного развития, вы вырастите со временем в героев и святых. Не падайте же духом, братья! Трудитесь, боритесь, стремитесь скорей подняться… и вы подниметесь!" Такие слова дойдут до сердца несчастного и пробудят в нем искру Божью, воскресят в нем облик человека.
Если все это так, то можно ли сказать, что теософия антихристианская проповедь? Не несет ли, напротив, теософия помощь и подкрепление пошатнувшейся Христианской Церкви? Церковь подтачивается, с одной стороны, археологическими раскопками и научными изысканиями, доказывающими, что она не едина и что ее тексты и толкования не безгрешны; с другой стороны, научные открытия разрушают как будто ее основные положения. И вот Церковь боится науки, бежит от библейского "критицизма", закрывает глаза на новые открытия, объявляет войну духу анализа, и рознь между Церковью и наукой все растет и растет, и ежечасно все больше и больше уходит из недр Церкви и присоединяются к ее врагам. Но все это одно недоразумение. Христианская Церковь не должна бояться критики или научных открытий, ибо они пошатнуть ее истинных основ не могут. Это станет всем ясно, когда наука будет более осведомлена и ее знание будет полнее и глубже. Эта рознь есть лишь кажущаяся рознь, временная и переходная стадия. Христианская Церковь не должна бояться открытий и изысканий, ибо она зиждется не на каких-нибудь древних документах и рукописях, не на авторитете или санкции соборов и не на традициях или преданиях. Она зиждется на Живом Христе, на развивающемся, раскрывающемся духовном общении человеческой души с Богом, на том великом пути к Богочеловечеству, который указал нам Иисус Христос. Теософия утверждает, что современный христианин может познать Христа и говорить с ним лицом к лицу, как знали Его ученики в те дни, когда Он странствовал с ними по Галилее. Лишь недостаток веры и увлечение земными благами и заботами мешают христианину. Задача теософии в том, чтобы напомнить миру, что человек не только гражданин своего отечества, но и гражданин Вселенной, ему дано познать невидимые миры, как и видимые. Для этого есть определенные методы или, лучше сказать, целая наука о душе. Очищенная и просветленная душа может научиться еще при жизни сбрасывать с себя одеяние плоти и познавать тайны иных миров; она может найти Учителя и у ног его склониться и учиться. В религии есть не только вера, но и знание, Гнозис. Воистину человек может познать Бога.