«Как-то милая мне говорила…»
Как-то милая мне говорила:
«Боже мой, что у нас за мороз!
Я бы печку тебе растопила,
Если б дров ты вязанку принес.
Да купил бы на рынке дичины,
Дичь на вертеле очень вкусна…
Стыд и срам! У тебя, у мужчины,
Голодает и зябнет жена».
Но ответствовал я: «Это мило!
Нету дров у меня и дичин,
Но ты в сердце своем растопила
Превосходный и жаркий камин.
И лесов родовых десятины
Уж сожгла эта печка твоя,
А на вертеле, вместо дичины,
Сколько лет извиваюся я»…
«Любите друг друга. Страданьем
Приблизитесь вы к небесам».
В раздумьи пред всем мирозданьем
Мог Кто-то сказать это нам.
И люди, влюбленные в миги,
Воюя, ласкают Завет,
Как розу, засохшую в книге,
Как отблеск младенческих лет.
И гордых, и грешных, и кротких
Влечет к себе голос веков,
Бездонная мудрость коротких,
Ненужных евангельских слов.
Воды, сосны, в воде отраженья,
С отраженьем встречаюсь моим…
Как философы, я и каменья,
Мы с достоинством мудро молчим.
И душе шелестящей я внемлю,
Много нежных сплетаю я дум…
Кто нам дал эту странную землю,
Эти воды, и блики, и шум…
Беспредельность стоит надо мною,
Но, на землю всем телом припав,
Я торжественно глажу рукою
Жесткость камня и молодость трав.
Надо мною властитель есть странный:
То улыбка одна, не моя.
Не она б, так в борьбе неустанной,
Может быть, проскитался бы я.
Ею, грустною, будто надгробной,
Я любуюсь подолгу один…
У меня есть уродливый, злобный,
У меня есть смешной арлекин.
Иногда я мечтаю о благе
Всех людей на печальной земле,
О совместной борьбе и отваге,
О навеки исчезнувшем зле,
И я знаю, забыться немного,
А забыться так хочется нам,
Я сказал бы: жизнь – радость, тревога,
В бой ушел бы и умер бы там.
Но желаньям моим и решеньям
Арлекин уже знает ответ;
Щурит глазки и хочет с презреньем
Мне сказать: «а тебе сколько лет?»
Иногда же я мыслю: илоты!
Будет вечно покорна, тупа,
Будет занята ритмом работы,
Будет втайне довольна толпа.
И мерещится мне временами
Не служенье им, что мне народ!
Поруганье над их алтарями
И испуг и рабов, и господ.
Но глядит арлекин мой с гримаской,
Скорбным, умным и светлым глазком…
Мне становится стыдно, и с лаской
И с насмешкой гляжу я кругом.
ОТВЕТ НА СТИХОТВОРЕНИЕ В. БРЮСОВА
«ГРЯДУЩИЕ ГУННЫ»
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий –
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.