3. «Я был в храме. Сквозь окна на плиты…»
Я был в храме. Сквозь окна на плиты
Падал в сумрак багряный закат.
Я был маленький, странный, разбитый,
Я один был средь Божьих громад.
Я боялся их грозных, их – рядом…
Строгость линий, торжественность стен.
Разве всё не смеялось над стадом,
Не встающим с усталых колен?
Камни жили, да, жили! Холодны,
Беспристрастны средь добрых и злых,
В высоте они были свободны,
Но желанья оставили их.
Я угадывал в вечном молчаньи
Этих четко размеренных стен
Страшно-близкое к Богу сознанье,
Без движенья, борьбы, перемен…
И я чуял усмешку презренья
Даже в плитах, истертых толпой,
Надо мной с моей ношей сомненья,
Вечно-мыслящей, нищей душой.
Полумрак… И, как когти, впилися
Эти взгляды хохочущих плит,
Эти линии сводчатой выси,
Этот скептик жестокий – гранит!
И они затолпилися густо,
Всё тесней, вкруг меня, надо мной!
Ах в душе моей страшно и пусто,
Как под сводами церкви пустой…
4. «Не оторваться… Мучительно…»
Не оторваться… Мучительно.
Чую, прильнувши к нему,
Что-то, что страшно значительно,
Миг еще, миг и пойму.
Эта улыбка застывшая
Так величаво скорбна…
Всё, усмехаясь, простившая,
Невыразимо-одна…
Мысли печального демона,
Мысли на воске лица.
Что это? Смерть? Но зачем она?
Не разгадать мертвеца…
Полно, мечтанья досужие!
Полно ль? Я буду таким…
Нет, никогда!.. Но умру же я?..
Бог?.. И молиться пред ним?..
Бог? Но и мысли молящейся
Знать ничего не дано…
Полосы пыли кружащейся
Падают косо в окно,
Клубы лазурного ладана
Тихо плывут в вышину…
Может быть, всё уж разгадано,
Всё уж понятно ему…
5. «Мир стал переменчивым, новым…»
Мир стал переменчивым, новым
Пред странной моею душой –
Могу я магическим словом
Один мир менять на другой.
Скажу я – расстанься с сознаньем,
Оно тебе лжет, как и те,
Что хитрым своим воспитаньем
Доверили ум твой мечте.
Мечты над тобою нависли,
Ты жалко обманут людьми…
Всё сам созерцай и не мысли,
По-новому всё восприми.
И в городе, с детства знакомом,
Вдруг вырастут мрачно дома,
Шум улиц покажется громом,
Нависнет зловещая тьма,
Как будто под сводами склепа
Я вижу мельканье толпы,
И люди зашепчут нелепо,
Безумны, лукавы, слепы…
Как много их, разных, как много,
И как они все не нужны…
Всё в кинематографе Бога,
И всё марьонетки, всё сны…
И лгут все и с видом беспечным
Молчат все про вечную ночь,
И словит мой слух перед Вечным
Смех Дьявола… Прочь же! О, прочь!..
6. «Пора бежать от роскоши страданья…»
Пора бежать от роскоши страданья,
Пора уйти к улыбкам и цветам…
Зачем я в ужасе слепого мирозданья,
Зачем я чувствую одно лишь то, что там!
Уйти, уйти… Чтоб быть простым, негордым,
Чтоб не понять, а прежде полюбить,
Идти, смеясь, по этим близким, твердым,
Земным путям и славить их и жить…
О, дайте руку мне! Скорее, вы, земные!
Я – заколдованный в мистическом кругу…
Я видеть так хочу, как видят все другие,
Но не могу… Уже я не могу…
«Пред всею жизнью я, недвижимый и слабый…»
Пред всею жизнью я, недвижимый и слабый,
Как будто нахожу свой новый в мире путь –
Я в старости дойду до этого масштаба
Еще раз, а пока… Возьму… ну, что-нибудь.
J’accuse
Золя
Это странный муравейник –
Хаос улиц и домов,
Это вереск и репейник –
Эти заросли лесов.
Муравьи там суетятся,
Тащут разный нужный хлам;
Сообща и управляться,
И работать нужно там.
Строят толпами густыми
Муравейники свои
И дорожки между ними…
Муравьи как муравьи.
Все, растя родную кучу,
Хвалят честность, долг и труд…
Туча родится и тучу
Быстро в ямы волокут.
Рок начертан, приготовлен,
Каждый отдан ремеслу,
Дрессирован, присноровлен,
Каждый втайне склонен к злу.
В каждом в миг, в одно мгновенье
Видишь, в чем он заключен,
Видишь круг его мышленья,
Знаешь всё, что скажет он…
Идеалы и устои,
Закоптелые слова…
Есть присяжные герои,
Мудрецы есть… Ха-ха-ха!
Жизнь по правилам готовым,
Власть привычки, будней нить…
Стать никто не в силах новым,
Круг свой замкнутый разбить.
Муравьи-рабы мечтают,
Копошатся, как рабы,
И от века угнетают
Их несчастия судьбы.
Муравьи-жрецы пророчат,
Говорят, вершают суд,
Господа оружье точат,
Плети тщательно плетут.
Вечны эти три породы:
Вождь, шаман и раб-Дикарь,
Рыцарь, поп, рабы-народы…
И теперь, что было встарь.
Годы, годы, дни и ночи…
Всё по-старому стоит:
Так же трудится рабочий,
Так же собственник следит.
В схемах роется келейник
С сединою в бороде…
Муравейник, муравейник,
Муравейник на звезде…