Как и у всякого солидного некоммерческого заведения — у центра Кеннеди есть попечительский совет — только входят в него в основном не бизнесмены — а политики. Синекура эта весьма почетная — помимо прочего, она дает возможность посещать все мероприятия Центра, не бронируя заранее мест и не покупая билетов. Конечно… полезность места в попечительском совете относительна, зависит в основном от интенсивности светской жизни. Но у конгрессмена от второго избирательного округа штата Техас, достопочтенного Чарльза Уилсона — интенсивность светской жизни была очень высокой, наверное выше, чем у любого другого публичного политика США.
Достопочтенный Чарльз Уилсон, конгрессмен от второго избирательного округа штата Техас был крайне нетипичным американским политиком и чем-то походил на Джона Ф. Кеннеди, в честь которого и был назван этот центр. Высокий (около двух метров), обаятельный бывший морской офицер, разведенный (для другого политика развод был бы политическим самоубийством, но не для Чарли), любитель светской жизни, алкоголя, наркотиков, доступных женщин, радикальный антикоммунист, один из ценнейших проводников интересов Израиля в Конгрессе, состоящий одновременно в двух ключевых комитетах Конгресса — по контролю за разведдеятельностью и бюджетном — он всей своей жизнью, каждой прожитой минутой — бросал вызов не то, что политической благопристойности — но казалось, что самому Богу. К восемьдесят шестому году он был закоренелым алкоголиком и даже чуть не умер от сердечной недостаточности — но как то выкарабкался. В свой штат в Конгрессе — он набрал очаровательных длинноногих помощниц, а в комнате отдыха в Конгрессе установил джакузи с золочеными наручниками. Он употреблял наркотики — спецпрокурор Роберт Джулиани доказал это, избежать ответственности помогло только то, что конгрессмен употреблял их на Багамах, вне зоны юрисдикции США. Наконец — недавно конгрессмен, находясь в нетрезвом состоянии, ехал по городу и совершил аварию, сбросив в реку чужой автомобиль. Все это — должно было точно прикончить его политически и возможно даже физически — но Чарли Уилсон держался на плаву несмотря на на что, регулярно переизбираясь от одного из самых консервативных и пуританских избирательных округов в стране. И да… он был членом Попечительского совета центра исполнительских искусств имени Джона Ф Кеннеди, что давало постоянно сидевшему на мели конгрессмену водить сюда своих подружек, ничего не платя за это.
Сегодняшнюю подружку звали Триш, Патриция, они сидели в баре, конгрессмен рассказал ей несколько забавных историй из своей политической практики и времен службы на флоте, они выпили три коктейля, что для Чарли Уилсона было как слону дробина, а вот для девушки уже изрядно — и наверное, все было бы на мази, если бы в самый неподходящий момент не появился официант, таща этот проклятый новомодный телефон Моторола без проводов, здоровенный кирпич с антенной. Чарли зло чертыхнулся — он приказал никому его не беспокоить сегодня, если не будет очень уж серьезного повода. Вообще… с появлением этих телефонов, когда любой мог найти любого в самый неподходящий момент — жизнь становилась все более невыносимой…
— Я слушаю… — рявкнул Чарли, одновременно делая мину, которую девушка должна, наверное, была расшифровать как «Извини, служба»
— Сэр… — это была Анна, одна из тех красавиц, которых на Капитолийском холме знали как «Ангелы Чарли», и которые делали для него все, начиная от обеспечения работы его офиса и заканчивая сокрытием его запоев. С ними, кстати, Чарли не спал.
— Господи… я же просил не беспокоить.
— Сэр, прошу прощения, но звонят из Пакистана, уже третий раз. Господин… — Анна сделала паузу, чтобы свериться с записями — уль-Хак. Он сказал, что он президент и последний раз он был очень сердит.
Чарли мысленно застонал… уль-Хака он знал лично, и он действительно мог звонить. С ним его познакомила Джоанна Херинг, техасская светская львица, одно время почти жена и почетный консул Пакистана. Проблема была в том, что в последнее время уль-Хак был излишне нервным, и каждый раз, когда он сильно нервничал — он поднимал трубку и звонил кому-то в США, чтобы его успокоили. Эскалация боевых действий в Афганистане шла полным ходом, США вкладывали в вооружение и оснащение моджахедов большие деньги — но Соединенные Штаты Америки были за океаном, а вот Пакистан имел с СССР почти что общую границу — лишь тонкий горный хребет принадлежавший Афганистану разделял Пакистан и СССР. Моджахеды оказывали советской армии всё более ожесточенное сопротивление, все больше и больше советских солдат отправлялись домой в гробах — и глупо было думать, что Советский союз просто так это оставит. Генерал уль-Хак был осторожен, он не раз и не два высказывался против эскалации афганского противостояния, продолжить его уговаривали американские друзья — но делать это с каждым разом становилось все сложнее и сложнее. Крайний раз, когда уль-Хак был в СССР — это были похороны советского вождя Черненко — новый советский вождь, Горбачев отвел его в сторонку и сказал, что если Пакистан не прекратит принимать помощь для моджахедов — то он собирается сбросить на Исламабад атомную бомбу. До этого — еще один советский лидер, Юрий Андропов сказал уль-Хаку, что если тот не прекратит — КГБ убьет лично его и все его правительство. Сейчас — все вроде бы успокоилось, в Женеве трудно — но все же шел перегорный процесс по Афганистану — но Чарли Уилсон знал, что с коммунистами всегда надо держать ухо востро. И на звонок президента уль-Хака он не мог не ответить: президент был лично его другом, равно как и поддержка моджахедов в Афганистане была лично его проектом, который он воплощал в жизнь вот уже несколько лет, практически в одиночку сражаясь с половиной американского политического бомонда.