— Многое… — спокойно ответил гость — меня многое интересует. Например, меня интересует — вы до конца службы собираетесь скрываться в областном УВД, под званием на три порядка ниже вашего действительного звания — или все-таки пора вернуться в бой?
Хозяин пожал квадратными плечами
— Звание как звание Меня вполне даже устраивает. До пенсии дослужу и ладно.
— Да? — гость нехорошо улыбнулся — а это порядочно, товарищ генерал-лейтенант? Вы не пытались выяснить — кто из ваших еще жив и здоров? А? Кто сидит! Кто уже… в земле лежит! А ты отсиживаешься тут, козлина!
Даже огромный опыт гостя не помог ему — да и что поможет, если на тебя бросается разъяренный носорог. В хозяине было за сотку живого веса и вся эта сотка — налитые чугуном мышцы. Раньше про таких говорили — подкову руками согнет…
— Ты меня жизни не учи, крыса гэбэшная — спокойный, даже равнодушный тон хозяина контрастировал с исполненными ярости глазами — не тебе каркать насчет этого! Тебя по реке вплавь пусть кверху брюхом — минутное дело!
Гость зашипел, пытаясь вдохнуть воздух. Хозяин подержал его еще секунду прижатым к стене — и ослабил хватку.
— Сука… — без злобы сказал хозяин, вышел в предбанник, наполнил бокалы квасом еще раз, вернулся в парную — как учить так вы первые…
— Успокоились? — гость взял предложенную кружку, отхлебнул, закашлялся — может, серьезно поговорим?
— О чем? Это мы завсегда рады поговорить… — хозяин одевал одну из масок, которых в его арсенале было множество, маску дурашливого шута — без разговора и человек не человек…
Гость поморщился
— Например — об операции «Гроза» поговорим.
Хозяин ничем не выдал, что это название ему что-то говорит. Дыхание спокойное, рука ровно держит кружку, не дрожит, глаза не бегают, а смотрят прямо на собеседника, тембр голоса не изменился ни на йоту.
— Гроза? Не припомню. В каком году было?
— В восемьдесят первом, Геннадий Викторович. В восемьдесят первом году. В восемьдесят первом году группа офицеров центрального аппарата МВД СССР завершила сбор и обработку информации по группе высокопоставленных сотрудников КГБ. В группу эту входили Андропов Юрий Владимирович, тогда еще Председатель КГБ, потом он станет секретарем ЦК КПСС по идеологии, Крючков Владимир Александрович, начальник Первого Главного управления КГБ СССР, Бобыкин Викентий Михайлович, начальник Пятого управления КГБ СССР и другие лица. Материалы, собранные вами на этих лиц, давали достаточно уликового материала для возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного шестьдесят четвертой статьей УК. Измена Родине. С этими материалами вы ознакомили вашего начальника, генерала армии Николая Анисимовича Щелокова. К этому времени вы, Геннадий Викторович, уже были по званию генерал-лейтенантом и выполняли только личные указания министра внутренних дел СССР, генерала армии Щелокова. Не знали вы только того, что Щелоков входит в специальную группу особо приближенных к Генеральному секретарю лиц, в его секретный штаб, в который помимо него и самого Брежнева входили генеральный прокурор Союза ССР Роман Андреевич Руденко, секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов и секретарь ЦК по кадрам Иван Васильевич Капитонов. Ознакомившись с материалами на Андропова, генеральный прокурор Руденко дал секретную санкцию на арест Андропова, Крючкова, Бобыкина и других упомянутых в досье лиц и на возбуждение уголовного дела по признакам измены Родине. Однако, реализацию операции по нейтрализации упомянутых лиц Брежнев поручил не Щелокову и, соответственно вашему управлению — а напрямую своему зятю, Юрию Михайловичу Чурбанову, первому заместителю министра внутренних дел. Дальше продолжать?
— Не надо — глухо проговорил хозяин дачи, смотря на пол, на застоявшиеся на кафельных плитках лужицы воды — не надо продолжать…
— В чем была причина вашего провала, Геннадий Викторович?
Хозяин долго молчал. Потом начал говорить.
— Причиной провала была в том, что у Андропова и его людей были несравнимо большие оперативные возможности. Чурбак, дурак, первым же и позвонил Андропову. Сука, сам же потом и сел… А вторым позвонил еще кое-кто — и подтвердил. Я тогда еще говорил Щелокову — надо работать по-другому. Если у противника большие оперативные возможности — переиграть его все равно можно, но для этого придется использовать грубую силу. Необходимо было физически ликвидировать Андропова силами моего управления — а потом уже разбираться с остальными. Отрубил голову змее — хвост уже не опасен. Но Щелоков руками замахал — как можно, как можно. А как же советская законность, так ее в душу мать! Вот потом и узнал все лично — про советскую законность…