— Сэр, это невозможно...
— Это приказ... — холодно и твердо сказал Маллен
— Сэр, вы представляете себе всю опасность этого? На территории Афганистана базируются советские войска, в районах прохождения караванов действуют войска специального назначения — спецназ. Вы не представляете себе всю их эффективность, даже «Черные аисты»[17] их боятся. Стоит только попасть в засаду спецназа на караванной тропе — и вы уже не сможете уйти.
— Это мои проблемы — коротко ответил Маллен
— Извините, сэр, но это мои проблемы — не согласился с ним Курран — если вы погибнете или попадете в плен, с меня три шкуры спустят, потому что вы находитесь на территории, контролируемой моей станцией, и я отвечаю за вас.
Маллен невесело усмехнулся, даже оскалился
— Есть только одна возможность это решить, а заодно и обезопасить вас. Направьте срочный запрос в Лэнгли за подтверждением моих полномочий. Если не можете сами — направьте через станцию в Исламабаде. После того, как придет ответ — мы продолжим разговор. И, чтобы не терять даром время — распорядитесь доставить мне картотеку на агентуру и ... я хочу поговорить с теми из них, кто находится рядом с этим местом. И еще списки выплат. Начнем, пожалуй с этого...
Начальник станции в Пешаваре Томас Курран вышел из своего кабинета, провел рукой по вспотевшему лбу. Что-то подсказывало ему — что это дерьмо еще сломает ему карьеру — но ослушаться прямого приказа он не мог. И решения проблемы — кроме того, что предложил этот подозрительный Маллен — не было. Оставалось только попросить Лэнгли подтвердить полномочия Маллена. И если подтверждение будет... по крайней мере он прикроет свою задницу этой бумажкой.
У одного из своих подчиненных в кабинете Курран взял бланк, наскоро набросал текст запроса. Шифровать он не мог — поэтому просто сунул бумажку себе в карман и поехал в Пешавар — его шифровальщик сидел именно там. Перед отъездом он загрузил работой сотрудников своего полевого офиса, приказав угождать этому Маллену везде и во всем. Вот будет смешно, если Лэнгли не подтвердит полномочия этого...
Ответ из Лэнгли пришел быстрее, чем Курран на то рассчитывал. Полномочия были подтверждены...
Караван... Афганистан, провинция Нангархар.
Где-то в районе афгано-пакистанской границы.
23 сентября 1986 года
Караван...
Третий тост — помолчим, кто пропал, кто пан.
Караван, караван, караван...
Песня «дяди Саши», Александра Розенбаума, питерского врача со скорой, который не боялся — брал гитару, приезжал сюда и пел, пел для этих парней, которые здесь сражались, убивали и умирали. Его здесь уважали — как никакого другого артиста эстрады — потому что он пел для них, пел про них, пел от их имени. Они не могли выразить то, что испытывала их опаленная войной душа — и поэтому слушали «дядю Сашу», который пел за них.
Караван...
Лейтенант Скворцов — несмотря на то, что его известности среди духов, и среди самих спецназовцев пока было далеко до известности того же Григория Быкова (по кличке «Гриша Кунарский»)[18] — в отряде, а особенно в его группе его уважали. Без всяких скидок уважали, несмотря на его «пиждачное»[19] происхождение. Частенько бывало так, что формально рулящий группой летеха только на бумаге был командиром группы — а реально командовал ею его замок — прапор или старший сержант. Здесь же, несмотря на то, что Шило был замком — дай Бог каждому такого замка — рулил группой именно лейтенант. Он был хитрым — настолько хитрым, как мог быть только опытный, прошедший не одну войну человек. Неизвестно, откуда это было во вчерашнем еще московском пацане — но это было. И потерь в группе не было именно потому, что он каждый раз располагал группу так, что духи не могли разгадать его замысел — и попадали в ловушку. Пять — семь секунд свободного огня — а большего спецназовцам и не было нужно...
Сейчас «спецы» вышли к самой границе — и Скворцов собрал всех на курултай[20], чтобы изложить свой замысел. Когда же он им его изложил — даже опытные, не один год отпахавшие пузом по горам бойцы лишились дара речи...
— Ну, ты дал, старшой... — наконец его замок Шило — даже если мы выберемся из этой говнотерки живыми, в чем я сильно, кстати, сомневаюсь — нам за самовольный переход границы такой скотоклизм вставят! Усремся! Тут и погоны полетят, не то, что чего...
— А ты что, за погоны опасаешься?
— Да нет. Наши-то погоны — и срывать смысла нет. А вот если у начальства сорвут — они-то на нас потом отоспятся...
— Еще кто что скажет...— лейтенант окинул взглядом бойцов — но они молча смотрели на него, подозревая, что их командир опять задумал какую то подлянку...
— Теперь смотрите... — лейтенант с улыбкой вытащил откуда то из под разгрузки нечто, напоминающее карту, но не советскую — вот эту карту на прошлой операции взяли у духов. Ни для кого не секрет, что граница между Афганистаном и Пакистаном никак не делимитирована. Да и как ее обозначишь, в горах то. Видите? Вот этот кусок местности — запомнили?
— Ну и что? — спросил Шило.
— А вот что! Теперь на афганскую карту взглянем — лейтенант достал оттуда же еще одну карту — видите. Тот же самый квадрат. Ну?
— На афганской карте он афганский, а на пакистанской — пакистанский!
— Вот именно! И какими картами будут пользоваться духи, когда погонят караван?
— Пакистанскими, естественно... Не афганскими же...
— Вот именно! Они будут здесь идти как по своей земле, особо не опасаясь засады, не опасаясь вертолетов — они прекрасно знают, что нашим метлам[21] строго-настрого запрещено пересекать нитку![22] Ни маскироваться, ни дробить караван они не будут — наоборот будут спешить! Тут-то мы их и возьмем за вымя! А если что — мы просто предъявим в штабе афганскую карту и скажем, что границу не переходили. Вот и все.
— Ты прикидываешь, старшой, какой это может быть караван? — после нескольких секунд молчания спросил Шило
— А что, ты думаешь, что мы все идем на пять ослов[23] поохотиться? Я хочу забить большой караван, чтобы в старости было о чем вспомнить.
— Если эта старость у тебя будет... — проворчал Шило, чтобы хоть что-то сказать — как располагаемся?
— А что тут мудрить? Видишь, ущелье хорошее. Отсюда дорога — переход границы и прямой ход на Гошту — его уже восстановили и Тангай — его мы еще не грохнули. Пулеметы здесь, здесь и здесь, остальные — широким фронтом по этому вот балкону. Сюда ставим МОНку — она рубанет их по ногам, завалит весь головной дозор. После чего свободная охота. Какой бы ни был караван — здесь мы будем на пятьдесят метров выше тропы. Минируем растяжками и картошкой[24] осыпь — ни одна сволочь не подберется. Так и забьем.
— А вытаскивать как?
— А смысл? Посмотрим чего там ценного из легкого, все подорвем — и руки-ноги оттуда. Пришел — нагадил — отвалил. Все как всегда...
Пакистан, Пешавар. 23 сентября 1986 года
Барьялай был удачливым...
Удача была с ним всегда, по ней он не уступал даже легендарному Ахмад Шаху по прозвищу Масуд.[25] Только удачей можно было объяснить то, что в семьдесят шестом он свалился с дизентерией и не приехал в Кабул. А те, кто приехал — были расстреляны даудовской охранкой за подготовку исламистского государственного переворота. Бежать удалось тогда немногим — Раббани, Масуду... Еще ему. Он выжил и в страшные месяцы правления Амина — тогда людей хватали по одному подозрению, пытали, сбрасывали ямы с хлорной известью. Патологически жестокий и подозрительный Амин придумал новый, еще невиданный для Афганистана способ казни. Советские друзья поставляли старые самолеты Ан-12 для афганской армии — сами-то советские перевооружались на Ил-76. Вот и загружали в просторный десантный отсек «аннушки» человек семьдесят, взлетали — а потом где-нибудь над горными хребтами Гиндукуша открывали рампу. Это так и называлось — «десант». Однажды за малейшее неповиновение режиму в кишлак пришли войска, командовал которым дядя Амина — и сбросили всех мужчин — часть живых, а часть расстрелянных — в шахту. Барьялай уважал Амина — он был последним настоящим руководителем Афганистана, пусть и безбожником — не то, что сейчас. На Востоке уважают силу.
17
Черные аисты — отряды боевиков-фанатиков из стран Ближнего Востока. Отличались крайней жестокостью, целенаправленно охотились на находящиеся «в поле» группы спецназа. В отличие от всех остальных могли воевать и ночью. Возглавлял эти отряды Осама Бен Ладен.
18
Реальный исторический персонаж, служивший в тех краях. Отличался крайне высокой эффективностью действий и мрачным юмором. Командир 173 ООСН.
19
Пиждачное происхождение — то есть человек пришел в армию после военной кафедры, а не рос «от солдата»
20
Курултай — в САС это называется «китайский парламент» — сбор всех членов группы, на котором они могут обсуждать операцию и вносить предложения. Участвуют все бойцы группы, потому что важен опыт каждого. Хорошая традиция спецназа.
23
Местный прикол. Как-то раз спецназовцам надоело сидеть в засаде и чтобы не возвращаться с пустыми руками они забили караван всего в пять ослов, еще и пустой, без оружия и наркотиков, взяв на этом четыре автомата и один пулемет. И все. Выход стал поводом для насмешек
24
Растяжка — граната с привязанной к чеке леской, это все уже знают. А картошка — это граната с выдернутой чекой, присыпанная землей или камнями так, чтобы спусковой рычаг на честном слове держался. Неосторожно ногой задел — взрыв.