Генерал помнил одного из блатных. Тогда ему не было пятидесяти лет, в его теле не было трех затянувшихся дырок, двух от ножа и одной от пистолета ТТ — старый зверюга Бекас, в войну служивший в штрафбате и выживший, успел тогда первым. Тогда он был молодым (относительно) и плохо соображающим капитаном милиции, и поставили его старшие товарищи там, где прорыва не ожидалось. Но банде неведомы ментовские расклады, плевать она на них хотела — и пошла на прорыва она именно там, где стоял молодой капитан тогда носивший фамилию, которой наградили папа с мамой, а не спецотдел МВД. Трое уркаганов, из которых было двое бежавших из мест не столь отдаленных, вооруженных обрезом, кухонными ножами и пистолетом ПМ, снятым с трупа убитого три дня назад милиционера. Терять им было особенно нечего — но и капитан отслужил срочку в погранвойсках, где кой-чему научился. Вглухую он свалил только одного, того что разрядил обрез в то место, где он был долю секунды назад. Клещу он засандалил в ногу, а самому опасному, ООР[1] Батаеву по кличке «Бес» прострелил оба предплечья. Остальное было потом — бегущие с пистолетами товарищи, что-то кричащий подполковник, замнач городского УГРО. Тогда к нему подошел майор Данилевский, легенда МУРа, который возможно стал прообразом знаменитого капитана Жеглова из «Места встречи изменить нельзя». Человек с именем, что в том мире, что в этом, которого уркаганы звали по кличке — «Чума» и боялись смертельно. Угостил из своей пачки, поднес огоньку из фронтовой, сделанной из гильзы зажигалки и коротко сказал «молодец».
А потом они ехали в темном фургоне, менты и воры, на одной скамейке отходящие от пережитого менты, на другой — воры. И тогда он сам — потом он думал, что его тогда толкнуло на это — достал пачку Примы, раскурил сигарету и поднес к губам едущего напротив вора, которого он подстрелил, и который не мог курить, потому что у него отнялись руки. Вор ловко, не уронив, выкурил вонючую моршанскую примину, потом какое-то время они ехали молча. Когда доползли через всю Первопрестольную до Петровки — на Огарева тогда не переехали, теснота была в старом здании — жуть, когда их фургон заворачивал во двор, вор внезапно спросил «как звать?». Капитан почему-то ответил. Вор усмехнулся и ответил: несолидно. Самого Беса взял — а без погремухи ходишь. Дадут тебе, младшой, погремуху, обещаю...
За убийство милиционера Беса отправили на Луну[2] — но маляву по зонам он кинуть успел. С тех пор уголовники прониклись к генералу (тогда еще капитану) уважением, дали кликуху — в его возрасте в МУРе такой чести не удостаивался никто.
Кликуха была «Младшой»...
За спиной раздраженно засигналили, генерал включил скорость. Подошел паром — большой, четыре вагона зараз перевезет. Генерал прикинул очередь, понял, что места ему на пароме хватит. Дальше — полегче будет, только бы поворот не проворонить, надо было в Казань за6ехать еще. Повидать людей, передать приветы, посмотреть, кто чем дышит. Потом можно — и в Первопрестольную.
Они были кастой — самой настоящей. Выходцы из армии, из НКВД, из СМЕРШа, почти все отвоевавшие. Разорванная страна, куча оружия, бандитизм. Думаете, все до одного родине долг отдавали, с фашистом сражались? Как бы не так — жулья было... Было. Но были и они.
Их противниками были воры. Старая, жестокая волчья стая, идущая с давних еще времен, со времен царских — и никто, ни батюшка царь, ни товарищ Ленин, ни товарищ Сталин, ни товарищ Хрущев, самонадеянно заявивший, что в СССР преступности скоро совсем не станет (три раза ха) — ничего не смогли с ними поделать.
Они — смогли.
Не было тогда воров. Даже провозгласить себя вором — было опасно. Кто в такси работать устроился, кто в карты лохов обувал — но воров не было. Почти десятилетие, пока в силе были они, старая гвардия МУРа, прошедшие войну УГРОшники из самых разных городов необъятного Советского союза — воров не было. Даже в Грузии — извечном гадюшнике — их удалось повыкорчевать. Не было им покоя ни на воле, ни в зоне, МУРовцы держали связь с кумовьями все зон, и попав на любую вор снова попадал под пресс. Условие одно — откажись, скажи, что ты не вор. Тогда жить будешь. Хоть сукой — а жить будешь. А вором — тебе жизни нигде не будет, ни в зоне, ни на воле.
И отказывались. Таких волков ломали — не чета нынешним. А сейчас...
Грузию, думаете — как выкорчевывали? Это Шеварднадзе что ли помог? А вот — хрен! Мжаванадзе! Вот он — реально помогал, мужик с пониманием был, сам воровал, а другим не давал. А вот Шевардназде — другого полета птица — купленный давно! Генерал его знал и знал хорошо — как никак бывший министр внутренних дел Груз АССР. Это он телеги писал — просим перевести такого то такого то осужденного (имеющего криминальный титул «вор в законе») для отбывания наказания по месту прописки. И прописка появлялась каким-то чудесным образом — хотя летехе зеленому известно, что все воры любыми путями московскую прописку достают. А еще и КГБ местное старалось — в связи с оперативной необходимостью...
1
ООР — особо опасный рецидивист, был тогда такой термин в уголовном законодательстве. Сейчас — нет.