Генерал оставил машину у тротуара, недалеко от парка, неспешно пошел по улице. Сделал круг через дворы, вышел на свой же след. Потом сделал еще одну скидку — как заяц, собирающийся залечь на лежку. Потом, убедившись, что за ним никто не следит — резко сменил направление движение пошел по направлению к центру Москвы — хотя отсюда до центра было очень далеко.
Телефонная кабина с целой, необорванной трубкой нашлась не сразу — только в третьей по счету трубка была цела. Трубки вырывали не потому, что в них было что-то ценное — просто от нечего делать, желая посмотреть, как лопнет и потянутся стальной гибкий кожух, сохраняющий ведущие к трубке провода. В те времена, когда генерал начинал, это было не принято — портить то, что предназначено для общего блага, для людей — сейчас это было повсеместно. Вандальским нападениям подвергалось все — скамейки в парке, сидения в электричках, стены домов, лампочки, вот телефонные трубки. Одни ломали, другие равнодушно на это смотрели. Само по себе, это свидетельствовало о том, что общество больно — но генерал так далеко не заглядывал. По его мнению — просто распустились и все. Взять телефонные трубки — кто это делает? Да пацаны. Взять таких вот за шкирки — и на месяц в трудовой лагерь. Создать трудовые лагеря — и вперед. Безнаказанность по мелким делам — когда как раз за мелкие правонарушения и следовало бы назначать суровые наказания, и обязательно связанные с трудом, а не с деньгами — порождала более серьезные криминальные проявления. Глупо думать, что хулиган поймет по хорошему — надо заставить его понять. Возможно шок от месяца отсидки спасет от куда более тяжкого.
Но до всего этого — пока не доходило. Надо было сделать главное — потом разбираться с хулиганами, казанскими гопниками и всеми прочими.
Из телефонной будки генерал набрал номер — не тот, который официально известен и принадлежит дежурному — а другой. Известный куда меньшему количеству людей.
— Институт — раздалось на другом конце трубки.
— Извините, мне уже три дня не могут выдать справку о несудимости, а она мне срочно нужна. Не могли бы вы мне помочь?
На другом конце трубки собеседник справился с секундным замешательством
— Запишите, пожалуйста, телефон дежурного — голос продиктовал номер телефона,
— Благодарю.
Генерал записал и положил трубку. Быстрым шагом направился обратно к Москвичу.
Телефон — как и любой другой телефон в МВД периодически ставили «на контроль» — то есть на прослушивание. С тех пор, как в МВД «сбросили десант» — то есть перевели в центральный аппарат большую группу сотрудников КГБ СССР для оздоровления обстановки — прослушивать телефоны стали гораздо чаще. Телефон этот был установлен в ГИЦ — хотя по документам, он был установлен в НИИ МВД, и при ответе на звонок положено было говорить «институт». В беседе, внешне невинной, он передал нужную информацию. «Справка о несудимости» — нужно срочно встретиться. Три дня — встреча на точке три, время — после работы, когда половина Москвы возвращается домой на метро. Благодарю — за мной не следят, осложнений при встрече с моей стороны не будет. Если бы они ожидались — прозвучало бы ненавидимое уголовниками «спасибо».
Вечером, генерал встретил в толпе на одной из станций метро — ради того, чтобы посмеяться над противником встреча произошла на станции метро «Лубянка» — одного из своих старых друзей и учеников. Те, кто выжил при чистке — научились быстро перемещаться по системе, при зачистках отсиживаясь в НИИ МВД, разных ХОЗУ и других не слишком заметных местах. Это называлось «за штатом».
Процедура контакта была довольно простой — почему то именно на Лубянке одному пассажиру пришло в голову выйти из вагона метро. Потоптавшись на месте, пассажир направился по переходу на станцию Кузнецкий мост, там сел на метропоезд, следующий в противоположном направлении. Пассажир вел себя достаточно нервно, поглядывал на часы, оглядывался — но так и не заметил, что от Лубянки за ним прицепился хвостом еще один пассажир.
Встретились они в одном из московских двориков, недалеко от станции метро. Этот дворик был хорошо известен сотрудникам УГРО — потому что в нем можно было оторваться от слежки аж тремя разными способами. Первый — во двор — и бегом в другую арку, выводящую на улицу, на которую нет хода с первой и с которой довольно легко исчезнуть. Второй — в одном из подъездов еще дореволюционной постройки дома была дверь и ход уже на третью улицу. Третий — еще в одном подъезде был ход в служебные помещения полуподвальной парикмахерской. Он, конечно, закрывался на замок — но замок можно было сбить одном сильным ударом.