— Тогда откуда же?! — генерал сознательно обострял разговор, пытаясь вывести собеседника на эмоции, раскачать — манеры и повадки у вас явно гэбешные, товарищ.
— Мои манеры и повадки просто интеллигентные — не остался в долгу старик — понимаю, трудно оставаться интеллигентом на оперработе, имея дело не с лучшими представителями рода человеческого, с несознательными гражданами, так сказать ... Но я показал вам свое настоящее удостоверение. На данный момент я генеральный инспектор группы Генеральных инспекторов министерства обороны, генерал-лейтенант в отставке. Но какое то время и в самом деле я служил в разведке. Тогда Андропов не наложил на нее лапу, а Сахаровский[5] особого внимания не обращал ни на Семичастного, ни на Шелепина. Председатели уходили — он оставался, обеспечивал преемственность, потому что в разведке нельзя менять руководителей раз в три года.
— И что потом случилось?
— Потом? Не сошлись характерами. Мортин был уже не тем кином. Но мы снова отклоняемся от темы, и на сей раз с вашим прямым участием. Вся эта сеть использовалась Андроповым, как считается теми кто допущен во-первых, для добывания объективной информации с разных слоев и срезов советского общества, во-вторых для быстрого решения каких-то проблем в обход бюрократической вертикали, и в третьих — для обеспечения своей личной власти и преемственности курса КГБ, даже в случае перехода, сознательного или вынужденного на другую работу. Но я считаю, что Андропова собирал всех этих людей, лелеял и пестовал эту машину не только для этих целей, для этого машина слишком сложна. Кроме того, пытаясь восстановить хотя бы часть этой системы — а некоего портфеля со списком всех членов организации мы полагаем нет и никогда не существовало. Мы пришли к выводу, что эта система переросла КГБ и включала в себя людей из ГРУ, из МИДа из Минвнешторга, из некоторых культурных организаций и даже из аппарата ЦК. Все эти люди — из тех, с кем нам удалось поговорить — не знают, для чего они находятся в этой системе, какие цели преследует система и что в конечном итоге будет. Они просто помогают друг другу и выполняют приходящие сверху указания— а они приходят и регулярно. Так вот — мы считаем, что Андропов с самого начала задумал реформировать наше общества с постепенным переводом его на капиталистические рельсы. Для этого и вышел на закордонье — тут никто бы не понял его стремление. Не поддержал бы. Подобные прожекты в свое время зрели в голове у Лаврентия Павловича Берии — но его прихлопнули быстро. Этот же — не только поставил систему на поток, но и обеспечил ее постоянное расширение и воспроизводство. Тут, как говорится — система переросла хозяина и создателя.
Генерал по-прежнему ничего не понимал
— Бред какой-то. А вы что — верные ленинцы?
— Не похоже? — мгновенно отреагировал старик
— Нет.
— Мы ими и не являемся. Да, мы осознаем, что какие-то элементы капиталистического хозяйствования найдут себе применение и в наших... так сказать палестинах. Но мы должны дойти до этого сами и внедрить — тоже сами. Без ускорения, без перестройки на ходу и тем более — без добрых советов извне. И тем более — без сдачи завоеванных нами позиций, без разоружения перед лицом врага, без геополитического проигрыша. Наоборот — мы считаем, что это западный мир может и должен разоружиться перед нами. Потом разоружимся и мы.
— Так вы враги перестройки... — протянул генерал — нехорошо. У нас в управлении над входом лозунг на кумаче повесили — а что ты сегодня сделал для перестройки? А вы, оказывается — перестройку саботируете.
— А что такое — перестройка? — вдруг спросил старик — что у нас так сломалось, что надо даже не ремонтировать, а полностью перестраивать?
И генерал понял, что не знает что ответить. Это слово было у всех на языке, оно трескучим потоком обрушивалось на бедные головы советских обывателей, вместе с сонмом других, таких же красивых и непонятных — а обыватель шалел от их красоты и неопределенности, как шалеет от валерьянки кот. Каждый мог найти в этом слове — перестройка — все что хотел, именно благодаря его неопределенности. И начать перестраивать — что в голову взбредет, залезая шаловливыми и любопытными руками в худо-бедно — но работающий механизм. Даже не думая — кто будет чинить, если сломается.
— Не знаете, так ведь? И я не знаю, а я старый человек и много чего повидал на веку. Но то что происходит в нашей стране — больше походит на другое слово на букву «п». Предательство. Все то что происходит сейчас — на уровне научного замысла и теоретических проработок начиналось еще при Андропове и в подконтрольных ему институтах. Но потом, с его смертью все пошло по-другому, не наперекосяк, а по-другому. Мы считаем, что произошло вот что: первых людей в свою сеть подбирал и вербовал сам Андропов. Он же расставлял их по местам — а в этом деле он имел большие возможности, очень большие. Потом, эти люди вербовали себе свои пятерки, а те кто входил в их пятерки — вербовали пятерки себе — и так постепенно те, кто работал непосредственно с Андроповым оказались на вершине своеобразной пирамиды. Поскольку не каждый человек согласится ломать свою страну, ломать работающий механизм, чтобы построить неизвестно что — Андропов подбирал тех, кто сможет это сделать, у кого не дрогнет рука — по живому. А когда Андропова не стало, и эти люди оказались предоставлены сами себе — они решили немного подкорректировать первоначальный план.
5
Александр Михайлович Сахаровский — возглавлял ПГУ КГБ в течение 15 лет, что для этой службы почти что рекорд. На этом посту он немалого достиг и был заменен сначала на Мортина а потом на Крючкова именно потому, что стремился к максимальной обособленности от остального КГБ. Автор изучал документы ЦК КПСС, и не раз замечал, что поручения Политбюро дает не председателю КГБ СССР, а непосредственно зампреду — начальнику ПГУ. Потом Андропов протолкнул таки на пост начальника ПГУ своего вечного зама Крючкова — как подозревает автор чтобы что-то скрыть неприглядное, связанное с его деятельностью за рубежом.