— Не могу не согласиться с тобой, — хмыкнул Бальт, — когда ты, кажется, чертовски прав. А часть воинов влилась в вашу семью практически незаметно и гармонично — Алек и Макс — вообще с первых дней, — Бальт усмехнулся. И тут же без подготовки спросил, был же пьян и не слишком следил за переходами между темами: — а что у тебя была за история с девушкой. С Кайлой?
— Алека и Макса все мы считаем семьёй, — пожал плечами Логан, — но это не значит, что все должны быть, как они, — усмехнулся Джеймс, — я предпочёл бы не обсуждать Кайлу. Просто неудачный роман, — отмахнулся мутант, — было и прошло, как в обычных историях.
— Все понял, разговор по душам окончен, пора спать, — усмехнулся Бальт, оторвался от столика, стянул футболку и, вспомнив, что двери не закрыты, пошел их закрывать и его осенило: — о, надо Мангусу предложить устраивать вечера откровенности. Этакие разговоры по душам. Некоторым воинам будет полезно учиться говорить о себе другим.
— Там просто и правда не о чем говорить, — усмехнулся Логан, — я не думаю, что вы готовы говорить о себе.
— Все можно натренировать, разве нет? — игриво произнес Бальт, возвращаясь к постели и забирая у Джея пустой стакан, чтоб поставить его на столик, и залазя на постель, — к примеру, скажи мне кто-то пару месяцев назад, что я кому-то позволю быть сверху в постели со мной, это было бы как минимум разбитое лицо. Но теперь… — он засмеялся.
— Может, тогда тренироваться начнешь с себя? — усмехнулся Логан, скидывая футболку с себя, — просто я бываю очень убедителен, — усмехнулся он, целуя своего соула.
— Я бы назвал это по-другому, — усмехнулся Бальт, когда пришлось разорвать поцелуй, — ты просто охренительно классный любовник, и я могу про это точно заявить всем, хотя нет, тогда придется драться с твоими поклонниками, так что лучше скрою этот факт, — Бальт сам впился в губы Джея, обнимая его и со всей силы прижимая к себе.
***
Два стакана виски на пустой желудок. Бальтазар, наверное, уже вызвал некоторое недоумение со стороны ребят, потому что какое-то время сверлил глазами Магнуса, стоя в почти другом конце комнаты от самого Бейна. Он решался. Потом опрокинул в себя половину третьего стакана и пошел к Магнусу. Бейн сидел на диване с Алеком и болтал с ребятами. Бальтазар просто подошел и сел на диван рядом.
Разговор, достаточно оживленный и веселый, прервался. Все молча смотрели на него, даже несколько настороженно.
— Вчера в Крепость приезжал мой отец, — начал Бальтазар, краем глаза увидел, как Зевран до этого танцевал с Кендрой, мгновенно приблизился, ведя и Кендру.
Да и все как-то собрались возле них.
— При разговоре присутствовали наши Командиры… — продолжил Бальтазар. Говорить вслух о личном было странно, особенно учесть сколько ушей слушало, и сколько глаз смотрело. Но Джей был прав, все вокруг семья, и ему нечего держать все в себе. Он рассказал о планах отца, о том, что тот наговорил Эрику, о том, как среагировал Чарльз и что потом еще рассказал Эрик ему наедине.
К тому моменту, когда весь рассказ закончился, он был прилично пьян, потому что Зевран, удивленный происходившим, подливал и подливал ему виски.
— И напоследок скажу… В Ордене нас учили рассчитывать сам на себя. Держать все в себе. Не дружить, не любить, не нуждаться в других людях. Так это все херня, извините, девушки, за ругательство. Каждому воину нужна семья, нужны настоящие друзья, чтоб было за кого бороться, ради кого жить. Но в семье самое главное доверие. А доверие предполагает не только слушать других, но и открывать себя. — Он провел взглядом по лицам воинов и увидел задумчивые лица. Кажется, он смог на что-то повлиять. — Джей, дай гитару, пожалуйста. — Он решил сегодня вообще нарушить все свои правила. И к черту.
Во мне замерли надорванные нервы,
Я уже не говорю — я онемел.
Сколько стоят жизни сдавленных и первых,
Я хотел бы знать и цену наших тел.
Мы застряли между пропастью и тенью,
Озираемся от страха сделать шаг.
Временами выжить стало нашей целью.
Сохранить себя и греется душа.
Я объявляю войну мирам, где меня гонят,
Холодным городам, где меня хоронят.
Я объявляю войну себе, чтобы жить снова.
Для своей судьбы ищу пути иного.
Как устроен этот мир — Я понимаю,
Доверять бесконечно буду.
Эти правила игры Я принимаю,
Но не нравится все сердцу моему.
Я объявляю войну мирам, где меня гонят,
Холодным городам, где меня хоронят.
Я объявляю войну себе, чтобы жить снова.
Для своей судьбы ищу пути иного.*
Бальтазар закончил песню. Играл он, конечно, не так виртуозно как Логан, но чтоб подыграть своему пению, ему хватало.
— Эй, эта песня совершенно не из твоего репертуара, — возмутился Зевран. — Сыграл бы ту, про собрание алкашей под дубом, или про лесника, или…
Бальтазар только отмахнулся от него, отдавая гитару Логану. Потом взял стакан с виски и посмотрел на Магнуса.
— Ну что, выпьем за наших командиров? Для тех, у кого не сложилось с отцами, они были ими. Они были теми, кем и должны быть и для мелких пацанов, и для взрослых — для нас, они были славными воспитателями, настоящими отцами, мудрыми старшими братьями, справедливыми друзьями… Выпьем за Эрика и Чарльза, пусть оберегает их судьба. А мы будем судьбе помогать чем сможем. Будем лучше, чем мы есть, чтоб они гордились нами. За них, — он взял и залпом осушил весь стакан виски. Зевран лишь молча покачал головой, но тоже выпил. За такой тост выпить нужно было обязательно.
***
Все собрались в зале, ожидая окончательного приговора. Бальтазар, да все остальные были в принципе довольны своим вступлением, но проверяющие с бесстрастными лицами удались и понять, победили они или нет, никто не смог.
Как и по лицу командиров, когда они зашли, как всегда рядом, плечом к плечу, и остановились перед ними, осматривая их.
Эрик начал первым и сказал так, как всегда говорил, потому что это был Эрик.
— Ну что, наши зайки, — усмехнулся командир воинов, — вы удивили проверяющих. Они настолько удивились, что даже уезжали с удивленными лицами. Шучу, — он засмеялся, — даже если бы вы здесь станцевали групповой стриптиз, их выражения лиц не поменялось бы. Бррр. Жуткие эти официальные лица из Министерства. Но действительно — ваше представление им понравилось. На наш взгляд с Чарльзом — было пару ошибочек, но незначительных, не смертельноопасных, потом разберем их детально. Но я говорить красиво не умею, так что, Чарльз, скажи нашим оболтусам пару ярких слов.
— Ребята, — улыбнулся Чарльз, оглядывая своих мутантов и их соулов, — я всегда в вас верил, вы были лучшей моей группой за все годы и сейчас, смотря, как вы выросли — я испытываю гордость, настоящую гордость. Вы смогли преодолеть много трудностей, наладить контакт со своими соулами, вы смогли стать не только командой, но и семьей. Я вижу в вас тех, кто всегда готов придти на помощь. Я вижу в вас способность к взаимовыручке, к доверию. Доверие на войне не менее важно, чем боевые навыки. Уверенность в тех, кто прикрывает твою спину. Способность идти на жертвы и терпеть боль ради другого — это есть в вас. Вы сильны не только телом, но и духом. И сильными вы стали благодаря друг другу. Кто-то считает любовь и привязанность — слабостью, но на самом деле это сила. По одиночке вас сломать куда легче, чем когда вы все вместе. Вы успешно прошли проверку, вы доказали, что способны забыть о разногласиях и работать слаженно. Вы доказали, что способны прощать, находить подход друг к другу. Я горд и счастлив, что буду вашим командиром. Завтра утром мы отправляемся на базу. А сегодня отдохните хорошенько, соберите вещи. С завтрашнего дня для вас начнется настоящая война, но не забывайте, что и на войне должно быть место счастью, любви, дружбе. Не забывайте, что вы должны не только сражаться, но и оставаться собой и оставаться всем вместе, — улыбнувшись, закончил Ксавьер.