Ей казалось, что она задала риторический вопрос, но к её удивлению он ответил.
— Знаю. Ты, главное, помалкивай потом.
— Не начинай снова! Что за способ? Всё, я готова! Пошли?
— Постой! Другой дорогой пойдём...
Сразу после этих слов рядом с закрытой дверью, как раз на том месте, где висело зеркало, в которое она только что смотрелась, часть стены пропала. Открылся довольно высокий прямоугольный проход в какое-то полутёмное помещение. Оттуда пахнуло кошками, табачным дымом, разогретым подсолнечным маслом и жаренной рыбой.
— Что это? — она отступила на полшага назад и невольно перешла на шёпот. Саша одобрительно кивнул, приложил палец к губам и тоже шёпотом ответил. — Нам туда. Это подъезд дома, в котором живёт Пётр Анисимович. Давай, проходи, не задерживай! Я следом...
Оглянулась на него, кивнула и нерешительно шагнула вперёд. Постояла пару секунд прямо на пороге, присматриваясь и принюхиваясь, снова оглянулась на Сашу, дождалась нового одобрительного кивка от него, собралась с духом и сделала шаг в чужой подъезд.
Саша выключил свет в прихожей и перешёл к ней. Проход за его спиной беззвучно исчез. Им пришлось переждать. Почти сразу вслед за этим послышались приглушённые голоса, заскрипела дверная пружина наружной двери, что-то стукнуло во внутреннюю дверь, и она распахнулась. В подъезд зашли двое — мужчина и женщина. Судя по голосам — молодые. Негромко переговариваясь о сюжете какого-то фильма, они быстро поднимались по лестнице.
Дождавшись, когда их голоса стихнут, они оба вышли из-под лестницы и тоже зашагали вверх.
— Какой этаж? — негромко спросила она.
— Третий, дверь направо.
— Лишь бы дома оказался.
— Дома он, не сомневайся. Постой-ка...
Они остановились на промежуточной площадке между вторым и третьим этажом. Саша прислонился спиной к подоконнику.
— Нужно кое-что тебе объяснить.
— Что?
— Какое сегодня по-твоему число?
— В смысле? Что значит «по-моему»? — удивилась она. Даже рассмеялась, настолько неожиданен был вопрос. — Третье, разумеется. Третье марта. А по-твоему какое?
— Сегодня 27 февраля, — и, не давая ей вставить слово, продолжил. — Мне нужно поговорить с ним ещё до того, как он встретится с архиепископом Виталием. Поэтому мы с тобой перешли в недалёкое прошлое.
У неё заколотилось сердце, когда поняла, что сказанное им никакая не шутка. Саша, наверное, что-то такое почувствовал. Оторвался от подоконника, положил руку ей на плечо, заглянул в глаза и погладил рукав её пуховика. От этого она тут же начала успокаиваться. Облизала пересохшие губы, тихонько откашлялась. Промямлила:
— Ну ладно... Двадцать седьмое, так двадцать седьмое. Спасибо, что предупредил. Пошли дальше? Постой! А как же?... Двадцать седьмого февраля вечером я была дома. Я точно помню! Меня родичи не хватятся?
— Не хватятся. Ты и есть дома. Валяешься на кушетке в своей спальне с фразеологическим словарём английского языка. Пытаешься зубрить, но у тебя плохо получается. Тебе музыка из магнитофона мешает. Больше не нужно вопросов. Над ними ты потом сама подумаешь. Пошли!
Поднимаясь по лестнице вслед за ним, она тихонько спросила его спину:
— А на сто лет назад можешь?
Не оглядываясь, он буркнул:
— Да хоть на тысячу! Всё, пришли! Сейчас тихо! — он снял с головы шапку и потянулся к дверному звонку, но не позвонил и даже убрал руку. Оглянулся на неё. — Ещё только одно: ничего не бойся! В моём присутствии тебе ничто не угрожает! Поняла?
Дождавшись её кивка, отвернулся и позвонил в дверь. Открыл им невысокий — всего на пару сантиметров выше невысокого Саши — худенький, седой дядька в полосатой пижаме. Впрочем, он не весь был седым. Густые кустистые брови над маленькими, карими глазками были черны. Чем-то даже напоминали брови Брежнева.
Мужчина вопросительно уставился на них. Она кивнула ему из-за Сашиного плеча, а Саша спросил:
— Пётр Анисимович?
— Да, это я. А вы кто, дети?
— Кто девушка — пока что неважно, а меня звать Сашей. Я Саша Кузнецов. Мы с вами заочно знакомы. Именно обо мне и о моей опекунше вы полгода назад разговаривали с судьёй Мазиной. Помните?
Пётр Анисимович кивнул и нахмурился.
— Помню... А откуда?... Чем могу служить?
Ответить Саша не успел. Сверху послышались шаги и громкий скулёж собаки. Тут же она и показалась. Большая, породистая немецкая овчарка. Её вёл на поводке мальчишка примерно тех же лет, что и Саша. Собака рвалась к Саше. Это было хорошо видно. Мальчишке приходилось одной рукой держаться за перила, чтобы собака его не опрокинула.