Выскочив на площадку, где они стояли, собака кинулась к Саше и заплясала на задних лапах. Саша шагнул к ней и собака упёрлась лапами в его плечи. Было такое ощущение, что после долгой разлуки встретились два очень близких друга. Оба — и Саша, и собака — радостно улыбались.
— Клёвая у тебя собаченция. Как её звать? — спросил Саша мальчишку, обеими руками трепля собаку за густую шерсть на шее.
— Найда. Она что, знает тебя?
— Не-а... — Саша старательно отворачивал лицо, уклоняясь от языка собаки. — Меня звери любят. Собаки особенно...
— Здрасьте, дядя Петя! — мальчишка поздоровался с Петром Анисимовичем, — Найда, фу! Пошли скорее! Гулять, гулять!
Саша с усилием оттолкнул от себя собаку:
— Веди её, пока она прямо здесь лужу не сделала! — и повторил команду хозяина, — Всё, Найда! Гулять! Гулять!
Сашу собака послушалась. Тут же упала на передние лапы и потащила хозяина за собой вниз по лестнице. Ещё улыбаясь, Саша повернулся к молча наблюдавшему эту сцену Петру Анисимовичу и продолжил начатый разговор:
— Так вот... — улыбка на его лице погасла, — Что же это вы, Пётр Анисимович? Остатки осторожности растеряли? Сами же Мазину предупреждали, что информация эта опасна. Даже не хотели ей о нас с тётей Мариной рассказывать. Ну ладно Мазина — она тётка умная и не в её интересах было болтать направо и налево обо мне и о том, что у неё дома произошло. Но зачем вы своему сыну рассказали? Да ещё в присутствии невестки и внуков. Сын-то ваш рассказ мимо ушей пропустил, внуки по малолетству ничего не поняли, а вот невестка восприняла его вполне серьёзно. Уже с подругами пару раз об этом разговаривала. Вы что же, не понимаете, что рискуете не только собою, но и близкими вам людьми? Вам Мазина разве не передавала моё предупреждение? Что дальше копаться в той магаданской истории чрезвычайно опасно?
Пётр Анисимович хмурился всё сильнее и сильнее. На вопрос Саши не ответил. Только губы поджал и кивнул молча, очевидно, ожидая продолжения. Саша не заставил себя ждать.
— А вчера вечером вы разговаривали по телефону с архиепископом Виталием и согласились встретиться с ним. Тему разговора он вам назвал. Удивляюсь я вам. Вы ведь разумный человек! Как же вы не понимаете, что магаданские события вполне могут повториться и здесь, в Иркутске? Стоит только слухам обо мне распространиться достаточно широко, и может полыхнуть! — Саша сделал короткую паузу, не сводя взгляда с хмурого лица собеседника, — Так вот, Пётр Анисимович, ваше любопытство и ваша разговорчивость уже перешли все разумные пределы. Вы стали опасными. Не столько для меня и Марины Михайловны, сколько для жителей города. Я просто вынужден принять определённые меры предосторожности.
— Это угроза? — наконец-то подал голос Пётр Анисимович.
Саша покачал головой:
— Нет, не угроза. Предупреждение. Если ваш разговор с владыкой Виталием состоится, и вы упомянете обо мне или о событиях 69-го года в Магадане, я либо сообщу о вас в КГБ, как о распространителе слухов, либо лишу вас возможности обмениваться информацией с другими, или же сделаю так, что вы очень быстро умрёте. Прошу извинить меня, но это будет то необходимое зло, которое предотвратит зло ещё большее. Согласитесь, в том же Магадане разумнее было бы заранее уничтожить тех четверых воров, которые замыслили и подготовили покушение на меня, чем допустить последующие волнения среди горожан. Последствия очень уж тяжёлыми оказались...
Пётр Анисимович стал очень серьёзным, когда Саша замолчал. Пожевал губами, взглянул в её глаза, потом снова перевёл взгляд на Сашу. Спросил:
— Что ты имел в виду, когда сказал, что лишишь меня возможности к распространению информации? На больничную койку определишь, как с сыном Мазиной поступил?
— Не знаю пока, — вздохнул Саша, — Ещё не думал над этим. На выбор могу предложить глухоту, немоту, слепоту, потерю памяти или общий паралич. Или всё перечисленное в одной упаковке. Кстати, забыл упомянуть ещё об одной возможности. Если вы поведёте себя неправильно, я попрошу Веру рассказать о вашем поведении своему отцу. Мне кажется, она мне не откажет. А вот тогда последствия для вас могут оказаться совсем непредсказуемыми и, скорее всего, даже более тяжёлыми, чем если бы вами занимался я сам.
— А кто у неё отец?
Теперь пришёл её черёд. Она вышла из-за Сашиного плеча.
— Мой папа первый секретарь обкома партии. Я Саше ни за что не откажу! На мой взгляд, он чересчур миндальничает с вами. На его месте я бы давно сдала вас госбезопасности. Как только узнала о том, что вы с Ангелиной Петровной закрытой информацией поделились, так сразу же и сдала! Болтун — находка для шпиона! С этой максимой я на сто процентов согласна!