— Да, есть. Учитель физкультуры вместо меня встаёт, когда мне на день — другой отлучиться нужно...
***
Вышел Серёга из подсобкии и у первой же печи остановился. Нужно было пачку сигарет понадёжнее припрятать. Сунул её во внутренний карман пальто, а там уже что-то лежит. Достал сложенный вдвое почтовый конверт. Внутри записка и сиреневая купюра. Ничего себе! Двадцать пять рублей! Вот это да! Понюхал купюру, посмотрел на свет — настоящая! Развернул записку. Почерк незнакомый.
«Я вижу, ты совсем на мели. Это тебе на первое время. Раздай долги, если есть, ну и друзей на прощанье угости. Саша»
Глава 2. Начало новой жизни
10 сентября 1972 года
Серёга эту тётку сразу узнал. Как только увидел её в кабинете директора, так сразу и узнал. Это же она осенью позапрошлого года с ним возилась, помогала собрать чемодан с вещами, необходимыми в интернате. Она же забрала к себе домой бабулиного кота. Пожалела его. Сказала, что одна живёт, и кот ей в доме не помешает. Нормальная тётка. Пыталась даже как-то утешить его. Говорила что-то вроде того, что в интернате тоже жить можно, и жизнь там не такая уж и плохая, как многим кажется. И в интернат его сопроводила. Сдала с рук на руки.
Она кивнула ему, как старому знакомому, и показала глазами на стоящие у стены стулья.
— Посиди там, Серёжа. Мы скоро закончим.
После этого отвернулась к директору, и они продолжили начатый до его прихода разговор.
— Вы поймите, Василий Геннадьевич, у меня очень напряжённый график. Через сорок дней я уже должна быть в Ленинграде. У меня там защита докторской. Отменить или перенести её на более поздний срок я не могу. Это чрезвычайно сложно. А до этого дня мне нужно завершить массу дел и в Магадане, и в Москве. Во-первых, конечно же, сам переезд. Послезавтра прибудет контейнер, и помощь Серёжи мне будет просто необходима. Я без него не справлюсь. Кроме него мне помочь некому. А в следующую пятницу мы с ним улетаем в Москву. Я не могу ждать целую неделю, пока вы оформите необходимые документы. И потом, я ведь не дилетант. Мне прекрасно известно, о каких документах идёт речь. Выписка из классного журнала, табель с отметками за прошлый год и справка от врача. Всё! Три справки! Первые две его классный руководитель составит. На это уйдёт максимум десять минут. Столько же времени займёт оформление справки в медпункте. Я не понимаю причин вашего упрямства.
— А я не понимаю причин такой спешки! Обо всём этом вы могли бы позаботиться заранее. Не вчера же вы решили оформить опеку? Заседание комиссии, — постучал он пальцем по лежащей перед ним бумаге, — прошло уже неделю назад. Вам нужно было...
Завершить фразу он не успел. На столе у него зазвонил телефон. Василий Геннадьевич снял трубку, поздоровался, послушал пару секунд и с трубкой возле уха выбрался из-за стола. Выражение лица его изменилось. Оно стало каким-то растерянным.
— Да, Фрол Егорович, она у меня сидит. Поговорить хотите?.. Нет, с оформлением проблем никаких нет. Я уже распорядился. Максимум через час все бумаги будут готовы. Да, конечно. Чем больше ребятишек найдут новые семьи, тем лучше... И вам всего доброго, Фрол Егорович! Рад был вас слышать!
Он положил трубку на аппарат и снова нахмурился. Обращаясь к Галине Сергеевне сказал:
— Вы бы еще звонок из обкома партии организовали.
Она нисколько не смутилась.
— Нужно будет — организую. Если через час бумаги не будут у меня на руках, вам позвонят из обкома. У меня там хватает знакомых. Только в этом случае разговор уже пойдёт не обо мне и не о Серёже, а о вас и о том, как вы относитесь к своим обязанностям. Я девушка во всех отношениях положительная, но недостатки и у меня имеются. И один из них — мстительность. Если вы мне планы поломаете, я ведь в долгу не останусь. Плотно займусь тем, чтобы изменить вашу жизнь. Не в лучшую сторону, разумеется. Фрол Егорович не единственный в Облисполкоме, кого я хорошо знаю. За семь лет работы в комиссии я со всеми там перезнакомилась и со многими подружилась. Так что давайте идти друг к другу навстречу. От этого мы с вами оба только выиграем.
***
Пробивная она тётка. И никого не боится. Этот боров рыжий зубами только скрипнул, но всё сделал, как она велела. А когда он на прощание напомнил ей, что мамку лишили материнства и значит нам с ней нельзя видеться, она усмехнулась ему прямо в лицо и ответила в том смысле, что после того, как она вступила в права опекунства, это стало уже её заботой. Он и заткнулся сразу. Нет, ну какое его дело, увижусь я с мамой или нет?