Готовые к схватке батальоны брайтонских полицейских офицеров в белых шлемах, пешие и в конном строю, размахивали дубинками, а в них летели камни и бутылки.
Сиобан Кларк удивленно тряхнула головой:
— Я понятия об этом не имела!
— О, это было паршиво… — сказал ей Грейс. — Моя мама рассказывала, что отец часто приходил домой с синяками на лице, разбитым носом или рассеченной губой.
— Сражения двух диких племен, — добавил Поттинг.
— На севере нечто похожее происходит во время драк между болельщиками «Селтика» и «Рейнджерс»,[16] — добавил Ребус.
— Здесь все было иначе, — возразил Рой. — Если хотите, я готов изложить вам свою теорию.
— Давайте, — заинтересовался Джон.
Его напарник наклонился вперед:
— Эти парни были первым поколением в нашей стране, которому не пришлось сражаться на войне. И они вымещали так свою агрессию, в том числе и друг на друге.
— Подобные вещи можно наблюдать сейчас по субботам, — задумчиво добавил Ребус. — Молодые люди оценивают друг друга, провоцируют, хотят привлечь к себе внимание…
— Болтаются в центре по несколько часов, — добавил Поттинг, делая вид, что смотрит на часы.
Когда фильм закончился, Джон заявил, что ему необходимо покурить.
— Я с вами, — предложил Грейс.
— И я, — заявил Норман, доставая из кармана трубку.
Сиобан Кларк покачала головой.
— Идите, парни, — сказала она и взяла пульт, чтобы еще раз посмотреть старые записи.
После рыбы с жареным картофелем в «Палм корт» на пирсе Брайтона они направились в пивную «Уитдин», где вечеринка уже была в самом разгаре.
— Пенсионеры? — фыркнул Ребус. — Большинство из них моложе меня! — Он оглядел сотню с лишним бывших полицейских.
— Полная пенсия после тридцати лет службы, — заметил Грейс.
— В Шотландии то же самое, — объяснила Кларк. — Но Джон отказывается.
— Почему? — с искренним интересом спросил Рой.
Сиобан наблюдала за Ребусом, который направился к стойке бара. Поттинг не отставал от него.
— Для него это больше чем работа, — объяснила Сиобан. — Если вы понимаете, о чем я.
Грейс немного подумал и кивнул:
— Прекрасно понимаю.
Когда они добрались до стойки, Норман объяснил Джону, что «Харви» — далеко не лучшее местное пиво.
— Главное, что это пиво, а не херес, — пошутил Ребус.
Когда они заказали выпивку, Поттинг отвел всех троих своих спутников к отставному инспектору Джиму Хопперу, который оказал первую медицинскую помощь раненому Олли Старру в тот субботний день 1964 года. Хоппер оказался настоящим великаном с бритой головой, вздымающейся над плечами практически без шеи. Он походил на игрока в американский футбол, но его доброжелательный взгляд и манеры смягчали первое впечатление. Норман протянул ему выпивку. Отставник сделал глоток и только после этого заговорил:
— Я предупредил Олли, что вы можете приехать, чтобы поговорить с ним. Он испытал огромное облегчение. С тех пор, как его пырнули ножом, его жизнь стала дерьмовой.
— Вы поддерживаете с ним связь? — задал наводящий вопрос Ребус.
— О да. По правде говоря, я всегда считал, что в этой истории есть моя вина. Если бы в тот день на улицы вышло больше полицейских или если бы мы раньше заметили, что его преследуют… — Джим поморщился от печальных воспоминаний. — Я ехал с ним в машине «Скорой помощи». Он думал, что умирает, и рассказал мне историю своей жизни, словно я был его единственным другом.
— Как вы думаете, он сумеет опознать напавшего на него человека после стольких лет? — спросила Кларк.
— Я совершенно в этом уверен. Теперь такое произойти не может, у нас есть система видеонаблюдения и тесты на ДНК. Сейчас никому не удается уйти от ответственности, — заверил ее Хоппер.
— Но история произошла почти полвека назад, — напомнил ему Ребус. — Вы уверены, что он все помнит?
Мрачная улыбка появилась на лице отставного полицейского:
— Хотите убедиться лично?
— В чем именно?
— Навестите его, и все поймете.
— Он женат? — поинтересовалась Сиобан.
Джим покачал головой:
— Насколько мне известно, его жизнь закончилась в тот день. Он получил удар ножом в грудь, а потом эти трусы сбежали.