Вот теперь сижу за своим рабочим столом и, вместо того, чтобы писать своим безобразным почерком рекомендации по ведению войны, тупо смотрю в потолок и рассуждаю о моральных ценностях — типа лучше стать пытаюсь. А честный малый Ральф Бауманн еще вчера отбыл в свою новую часть — война, как всегда, забирает лучших.
Москаленко, командующий 1-й танковой, вряд ли был доволен. Вчера фронтовое начальство его посетило, сегодня — еще выше. Но доклад его мне понравился. Говорил прямо, ничего не скрывая. Отметил как отличившиеся части, так и большие потери в личном составе и материальной части. Ошибки контрударов напомнили мне до боли почти родную 5-ю, лизюковскую, ТА и наш контрудар под Воронежем. Кирилл Семёнович четко доложил о принятых мерах: ускоренный ремонт подбитых танков, тактика засад, подвижных групп артиллерии и саперов… охотно рассказал про минирование мостов и дорог. Чувствовался большой опыт командарма в этом деле.
Вместо мощного, нокаутирующего удара, всеми силами и во фланг немецким клещам, Первую фактически растаскивали для закрывания дыр. Получались какие-то невразумительные тычки. Да, и они тормозили немецкое наступление. Обе стороны несли потери, но для немцев они были более критичны: когда еще подойдут пополнения к немецким дивизиям, что вели бои практически безостановочно с мая месяца. Понравились действия большинства комбатов и комбригов. Умело выбирали места для контрударов, твердо руководили боем, лучше и больше использовали радиосвязь. Незадолго до моего приезда, группа КВ из засады расстреляла немецкую мехколонну. Наши потерь не имели.
Лучше стали маскироваться и танкисты и все остальные. Неоднократно над головами пролетали немецкие самолеты, но ни разу они не рыскнули в сторону штаба. Замаскированные блиндажи, хорошо укрытая в капонирах техника не раскрывали место скопления для "рам" и немецких разведчиков.
Еще одним положительным моментом стала система восстановления и ремонта танков. Это позволяло прокручивать один танк несколько раз. Как правило, в этих летних боях, поле боя чаще, чем в 41-м, оставалось за нашими. Это позволяло вытаскивать подбитую технику в тыл.
Все остальное: отсутствие взаимодействия между отдельными группами, а также с приданными пехотой и артиллерией; недостаток прикрытия с воздуха; плохая связь штаба и боевых частей; большие потери — стали уже привычными. За 10 дней боев 1-я танковая армия (как и соседняя "четырёхтанковая") фактически превратились в несколько стрелковых дивизий, слегка усиленных танковыми частями. Единственный, более-менее полноценный танковый корпус Танасчишина командование фронта вывело из подчинения армии и бросило в самостоятельный бой на правом фланге.
— Бьем разрознено, пальцами, а надо — кулаком, — не скрывая неудовольствия, подвел я неутешительный итог.
Чуть подправила настроение удачная атака 133-й тбр. Бригада была "тяжелой", состояла из танков КВ и еще не была перешита в ТТПП РВГК. Цейтнот. Дрались танкисты смело, решительно. Им удалось оттеснить немцев от хутора и балки, только утром захваченных фрицами. Маленький тактический успех, вкупе с выигранной артиллеристами огневой дуэлью обнадежил. По докладу комбрига, пусть и воспринятом мной критично, танкисты уничтожили до десяти бронецелей немцев, раздавили две минометные батареи, уничтожили до батальона вражеской пехоты. Артиллерия хорошо поддержала атаку, подавив немецких визави и разбив несколько ПТО. Москаленко, сам артиллерист, не скрывал, что доволен действиями пушкарей.
Последним важным событием июля стало окончание боев в Крыму. После того, как ОКХ настоял на досрочном снятии с севастопольского направления 8-го авиакорпуса Рихтгофена, последний штурм главной базы Черноморского флота несколько затянулся. Ничего страшного, правда, не произошло. Город и порт уже всё равно были захвачены, а остатки Приморской армии наглухо заблокированы на мысе Херсонес. Отмена немедленного штурма несколько отсрочила их конец, но спасти эти обреченные части не могло уже ничто. Пожалуй, оттяжка последних боев даже уменьшила потери 11-й армии, так как три недели, проведенные остатками севастопольского гарнизона под постоянными обстрелами без пищи и воды среди херсонесских скал, высосали из советских бойцов последние силы и волю к сопротивлению.