Часть станции, на которой обитали миквири, представляла собой несколько соединенных галереями модулей. Первый из них использовался как обычный отсек для встреч. Левый коридор вел в помещения, предназначенные для приема пищи.
Следующий модуль считался самым крупным и был разделен на отдельные каюты для небольшого контингента сотрудников, постоянно живших на станции.
Лукаса удивило то, что в столь ранний час в комнате для встреч уже собралась группа из девяти миквири. Невысокие, на несколько дюймов ниже среднего человеческого роста, миквири выглядели достаточно причудливо. Тела их покрывала густая короткая шерсть от черного и серого до золотисто-каштанового и рыжего цветов. Миквири не носили одежды и украшений, и хотя Лукас провел среди них много недель, он все еще с трудом отличал одного от другого.
Своеобразный язык миквири состоял из серий пронзительных свистков, дополнявшихся очень выразительными жестами рук. В тот момент, когда Лукас вошел, миквири что-то оживленно обсуждали. Один из них посмотрел на человека и издал громкий предупреждающий свист. Лукас непроизвольно закрыл уши ладонями, чтобы уберечь барабанные перепонки. Он сразу пожалел о том, что не захватил с собой пару защитных наушников, – во время пребывания на «Найэти» ему постоянно приходилось носить их.
Лукас остановился у входа, давая миквири время узнать его. К сожалению, у этой расы тоже возникали проблемы, когда требовалось различать землян. В комнате воцарилась напряженная тишина, и Грег почувствовал себя не очень уютно. Только после того, как серый миквири отделился от сотоварищей и поспешил к нему навстречу, пилот несколько расслабился.
– Лукас, ты вернулся! – взволнованно просигналил ему Кирит. – Входи. Тебе здесь все рады.
Напряжение сразу исчезло, как только Грег в ответ поприветствовал Кирита. Затем Лукас воспроизвел такой же приветственный жест, обращаясь к остальным миквири. Некоторые из них ответили, в точности копируя его движения, другие продолжали с любопытством его рассматривать. Удовлетворив свой интерес, миквири снова сгрудились и продолжили разговор, прерванный при появлении человека.
– Что случилось? – спросил Лукас Кирита. – Твои друзья выглядят расстроенными.
– Приближаются обитатели Ган-Тира.
– Ган-Тира?
Кирит оглянулся на своих соплеменников и сделал знак Лукасу следовать за ним.
– Пройдем в мою каюту, там я тебе все объясню.
Бросив на беседовавших смущенный взгляд, Лукас, немного поколебавшись, последовал за инопланетянином к выходу. Они вошли в длинный коридор и прошли в самый его конец, туда, где с левой стороны находилась каюта Кирита. Приложив ладонь к стене, миквири открыл дверь и пригласил землянина войти.
Стулья и кровати на звездолетах миквири были изготовлены из пластичного каучукообразного вещества, которое по команде поднималось прямо из пола и застывало, принимая формы того, кто на него садился. На земной станции миквири тоже ^установили свою мебель. Она оказалась значительно удобнее всего, что могли предложить своим звездолетчикам земные конструкторы. Кирит жестом указал Лукасу на кресло в углу помещения. Грег осторожно сел, зная по опыту, что поначалу кресло покажется слишком низким и маленьким. Однако уже в следующую секунду кресло начало мягко обволакивать его, принимая формы человеческого тела. И все же, пока вещество не прекратило трансформироваться, Грег не мог расслабиться.
– Я рад снова видеть тебя, – с теплом в голосе сказал Кирит.
Он остановился возле Лукаса и слегка сжал руку гостя, в третий раз приветствуя его. На языке жестов миквири это были, пожалуй, самые теплые слова. Легкое прикосновение выражало чувства значительно сильнее, нежели любые слова, и миквири обычно использовали его только при разговоре с другом, маленькими детьми или своим акия. Этим жестом Кирит оказывал гостю огромную честь. Лукас ответил быстрым пожатием, стараясь вложить в движение все свое уважение к хозяину.
Прежнего друга квайлы звали Хинфалла. Он был акия Кирита, и многие из его воспоминаний оставались в мыслях квайлы после того, как Лукас с ней соединился. Грег не удивился, обнаружив, что питает особую привязанность к этому серому миквири. Поразительней было то, что инопланетянин, как выяснилось, разделяет его чувства. Конечно, землянин нравился Кириту и сам по себе, но все же Лукас подозревал, что значительная доля симпатий миквири принадлежала ему из-за того, что Кирит ощущал в его мыслях мысли Хинфаллы.