Не то, чтобы меня заботило его имя.
— Ты не должен...
Мой кулак врезался в место, чуть ниже ребер, согнув его в три погибели. До того, как он успел упасть на кровать, я схватил его за плечи и отбросил в сторону. Квинси отскочил от стены, заставив задребезжать картины в рамах, висящих на ней. Его голубые глаза вспыхнули белым, но я рванулся вперед, впечатав руки в его плечи, снова швырнул его в стену.
Я всматривался в его лицо.
— Что ты здесь делал?
Губы Квинси поджались.
— Я не обязан отвечать тебе.
— Если ты не хочешь выяснить, какого это почувствовать, когда твою человеческую кожу медленно сдирают заживо, — ответил я, мои пальцы сжались на его рубашке, — ты ответишь.
Он рассмеялся. — Я тебя не боюсь.
Ярость неистовствовала во мне, смешиваясь с разочарованием и гребаным ураганом других эмоций. Мне ничего не хотелось, кроме как смыть всех их в душе.
— А следовало бы. И если ты приблизишься к ней снова, если ты даже посмотришь в ее направлении или дыхнешь на нее, я прикончу тебя.
— Почему? — его взгляд начал двигаться поверх моего плеча в сторону ее кровати.
Я схватил его подбородок, заставляя смотреть прямо на меня. Его глаза замерцали. — Ты защищаешь ее? Я могу чувствовать, что она не просто человек, но также не одна из нас.
— Ничего из этого в действительности не имеет значения.
Его подбородок опускался, зажатый в моей руке. Он вырвался из моих тисков.
Смеясь, он откинул голову назад к стене.
— Ты был среди людей слишком долго. Вот в чем дело. Ты слишком человечный. И ты думаешь, я не вижу этого? Что другие тоже не заметили?
Мои губы скривились в холодной ироничной улыбке.
— Ты, должно быть, особый вид глупых созданий, если думаешь, что если я вырос на Земле, то это остановит меня от твоего убийства. Держись подальше от нее и моей семьи.
Квинси сглотнул, когда встретился с моим взглядом. Что бы он ни увидел в нем, он отступил. Моя улыбка расширилась, и белое свечение вырвалось из его глаз.
— Я расскажу Ролланду, – произнес он.
Отпустив, я похлопал его по щеке.
— Сделай это.
Он поколебался, а потом оттолкнулся от стены. Пройдя через всю комнату, он вышел, не оглядываясь назад на кровать. Ни разу. Брат все понял.
Взмахнув рукой, я наблюдал, как медленно закрывалась дверь. Щелчок замка прокатился по моим венам. Дверные замки были бессмысленными в доме, полном Лаксенов, но это было так по-человечески.
Закрыв глаза, я потер руками лицо, неожиданно почувствовав себя глубоко истощенным. Пребывание здесь, возможно, было моей не самой умной идеей, но иначе было нельзя.
С того момента, как я зашел в этот дом, я испытывал тягу к этой комнате, соблазн был так велик, что я набросился на свой род.
Я даже не мог думать о ее имени.
Я установил свои стены и постарался, чтобы мои мысли были пусты, но как только я повернулся к кровати, меня словно ударили в живот. Я не мог двигаться или дышать. Я стоял здесь, словно подвешенный в воздухе. Два дня прошло с тех пор, как я видел ее, но ощущалось, будто это было в прошлой жизни.
И то была жизнь в другом мире с другим будущим.
Уставившись на нее, я вспомнил, как пошел на Зону 51 и спустя месяцы после разлуки нашел ее спящую, но тогда все было по-другому — даже лучше.
Я почти рассмеялся, подумав, что под каблуком Дедала у нее было больше шансов на удачный исход, и это было правдой.
Она лежала на спине, и стало очевидно, что после того, как кто-то— и это был не Доусон — принес ее сюда, никто не позаботился о ее комфорте. Ее просто кинули сюда, как мешок с грязным бельем. Ей повезло, что ее положили на кровать, а не на пол.
На ней все еще были кроссовки. Одна нога была согнута в колене и лежала под другой. Коленки ее голубых джинсов были покрыты засохшей кровью. Ее правая рука была согнута в локте, а другая упиралась в живот. Рубашка, чуть великоватого размера, — моя рубашка — задралась, открывая восхитительный вид на ее бледную кожу.
Я сжал кулаки так сильно, что мои суставы побелели.
Что Квинси понадобилось в этой комнате? Было ли это любопытство, которое привлекло Лаксена? Я сомневался, что он видел или чувствовал гибрида до этого, а новенькие Лаксены пристыдили любопытную Варвару. Но было ли это чем-то еще?
Боже. Я не мог даже думать о всех вариантах, потому что ни один из них не был хорошим. Если Ролланд продолжит ценить мое присутствие, она останется жива, но проведя с ними два дня, я знал, что существуют вещи похуже смерти.