Впрочем, возможно, так и было?
Добравшись до источника, женщины немного отдышались, а затем спустились к маленькой деревянной часовенке. Сколоченная из толстых досок дверь натужно скрипнула. Ангелина Ивановна остановилась перед иконостасом, зажгла принесенную свечу и, перекрестившись, начала сосредоточенно молиться. Мила позабыла, где находится. Из мягкого полумрака на нее смотрели дивные глаза Богородицы, возвращавшие сердцу потерянную надежду. Непередаваемый, тонкий аромат разлился по часовне.
Паломницы застыли в изумлении.
— Это чудо, — Ангелина Ивановна оглянулась на женщин, — не знаю, ради кого. Наверное, ради всех, находящихся здесь и сейчас. — Она благоговейно перекрестилась и встала на колени. — Благодарим тебя, Пресвятая Дева!
Дверь вновь скрипнула, зазвучали чужие голоса. Аромат исчез столь же внезапно, как и появился.
Ночью, накануне отъезда, Миле приснилась дача с великим множеством распустившихся цветов: прекрасных, невиданных, посаженных Великим Садовником.
«…Подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то». [90]
Прошел год. На Сретение Господне Мила приехала в свой сельский храм. Она не могла объяснить, отчего ее непреодолимо тянуло туда. Участие в Литургии из обременительной необходимости превратилось, с некоторых пор, в душевную потребность, сделалось неиссякаемым источником радости, утешения.
Служба давно закончилась, а она все еще медлила уходить, потрясенная осознанием своей испорченности грехом. Даже то доброе, что исходило от нее, было отравлено тщеславным ожиданием похвалы или неизбежным самодовольством. Каждый раз бескорыстие оборачивалось корыстью!
— Всей оставшейся жизни… — начала Мила и замолкла от бессилия слов, неспособных передать боль души. Горячие слезы заливали лицо. — Господи, мне ли осуждать?! Мне ли обижаться?! Господи, помилуй меня! — Огонь раскаяния превращал в пепел прежние мысли и желания, рождая новое, неведомое ранее, чувство жалости к своей обидчице. — На что потрачена жизнь?.. — с горьким недоумением проговорила она. — Бедная, бедная женщина…
С тех пор многое изменилось…
Глава 13
ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ
Машина летела вперед, рассекая черным блестящим корпусом весенний воздух, который свежей волной ударялся в подставленное ему навстречу радостное лицо Милы. Он трепал ее волосы, шумел в ушах, перехватывал дыхание рвущимся в легкие ветром, кружил голову терпким ароматом разгоряченной майским солнцем зелени, и все это женщине необычайно нравилось. Колеса с мягким шуршанием проглатывали километры дороги, мимо проносились, похожие на пышные наряды невест, белоснежные сады в изумрудном окружении.
Для Милы весна означала нечто неизмеримо большее, чем просто время года. Поэтому часть отпуска она предпочитала брать именно в мае.
При въезде в село их встретил радостный колокольный перезвон.
Лицо женщины озарилось светлой улыбкой.
— Надо же, словно нас встречают!
— Хочешь заглянуть в храм? — предложил Андрей, явно намереваясь угодить жене.
— А как ты догадался? — она благодарно взглянула на мужа.
— Я же тебя люблю! Так пойдешь? — еще раз спросил он.
— Конечно! Я ненадолго, только поздороваюсь с батюшкой Стахием.
— От меня привет передавай.
— Может, вместе?
— Как-нибудь в другой раз.
В понедельник муж, собираясь на работу, пообещал, что к выходным вывезет на дачу всю домашнюю живность.
— Вот если бы ты еще Василису прихватил!
От Андрея не укрылся грустный вздох жены.
— Кстати, она вроде собиралась!
— Правда?! — обрадовалась Мила. — А мне почему-то ничего не сказала!
— Наверное, хочет сделать сюрприз.
— Знаешь, иногда я так скучаю по прошлому, когда Лиса была еще маленькой и мы вместе ездили на дачу…
— Помнишь, по дороге мы покупали вкусные чебуреки?
— И останавливались, специально, у леса, чтобы их съесть, — продолжила с улыбкой Мила, — конечно, помню.