Вот уже несколько дней рассматривал молодой иудей архитектуру прекрасной христианской Византии. Исаак был потрясен монументальностью собора Святой Софии, увенчанного огромным куполом. Восхищался его не имеющей сравнения мозаикой на золотом полу, сказочными яшмовыми колоннами и неземной красоты стенами. Проникаясь почтительным уважением к православной культуре, юноша стал размышлять о неизвестном, отвергаемом его соотечественниками христианском Боге. Ранним воскресным утром он тоскливо бродил по городу, не зная, чем бы себя занять. Внезапно ему пришла в голову любопытная идея: побывать на службе в Софийском соборе. Зачем, Исаак и сам точно не знал, но смутное чувство вины все же закралось в душу. Завернувшись в неприметный черный плащ, юноша приблизился к входу и остановился на ступенях.
— Зачем я пришел? — недоуменно пробормотал он. Досадуя на самого себя, Исаак развернулся, намереваясь поскорей уйти, но тут с высоты… Что это?! Посланец Хасдая замер, весь превратившись в слух. Чудо! Волшебный язык колоколов! С ним разговаривало Небо! Юноша задрожал от восторга. Его сердце горячо отозвалось на призыв. Прежняя нерешительность бесследно исчезла. Исаак расправил плечи и смело шагнул в распахнутые врата.
Никогда в жизни он не видел ничего подобного. Каждое произнесенное слово находило отзвук в его душе, ангельское пение заставляло трепетать.
— Господи, благодарю, — со слезами на глазах прошептал Исаак, ощутив себя путником, вернувшимся в родной дом.
— Неужели ты готов отречься от веры своих отцов?! Вероотступник! — гневно возопил внутренний голос.
Не помня себя от ужаса, юноша бросился к выходу, физически ощущая силу, толкавшую его в спину. Только оказавшись на улице, он смог немного успокоиться. По дороге на постоялый двор Исаак размышлял, почему чужой храм произвел на него столь ошеломляющее, неизгладимое впечатление. Промучившись несколько дней, воспитанник Хасдая склонился к спасительной мысли о высоком эстетизме собора и собственной восприимчивости ко всему прекрасному. Казалось, все закончилось, и жизнь вновь вошла в привычное русло. Но мир неузнаваемо преобразился — расширился, просветлел. Нет, он не сделался другим, изменилось отношение к нему самого Исаака. Враждебность к православию, подогреваемая взращенной с детских лет гордыней, сменилась желанием узнать отверженную его народом, веками преследуемую веру. Ночами юноше снился один и тот же сон. Он стоял на коленях и, не смея поднять глаз, горько плакал. О чем? О страданиях христианского Бога, распятого на Кресте? Или о собственной жизни? Однако, просыпаясь, Исаак удивлялся поселившейся в душе тихой, светлой радости. Люди, среди которых он жил, не представлялись больше чужими. В каждом юноша находил доброту и искреннее участие.
Исаак даже не догадывался, что хрустально-чистое озеро его мыслей и чувств было бесценным, ничем не заслуженным даром Любви.
Дни складывались в месяцы, но Хазария по-прежнему оставалась для посланца из Кордовы недоступной. С разрешительной грамотой на проезд император медлил, ссылаясь на враждебность народов, населяющих дальнейшие земли. На самом деле Константин не желал способствовать сближению могущественных евреев. Исаак продолжал знакомиться с городом, его торговой частью. Под предлогом выбора товара он заговаривал с купцами и строил планы, как попасть в Итиль, столицу Хазарского Каганата. Юный иудей искал ответы на вопросы. Ему казалось, именно Итиль станет тем ключом, который откроет дверь в будущее. Наконец Исааку улыбнулась удача. Отказавшись от попытки добраться до Хазарии, он демонстративно откланялся императору и отправился с очередным караваном домой. После второго дня пути, сославшись на серьезное недомогание, юноша повернул назад. В одежде простолюдина, Исаак добрался до Константинополя. По предварительной договоренности, за большие деньги его тайно взяли на корабль, отплывающий в Хазарию. Три недели морская болезнь мучила несчастного юношу, но, едва восторженному взору Исаака предстал долгожданный город Итиль, тяготы путешествия сразу же забылись. Парусник, подгоняемый свежим попутным ветром, уверенно подходил к причалу. Юный иудей, стоя на палубе, прикрывал глаза рукой от слепящего солнца. Но что это?! О, жестокое разочарование! Город-сказка, город, к которому так долго рвалось его сердце, оказался не прекрасной принцессой, а грубой торговкой. Вместо радости смутная тоска и горечь потери.