Голос у Левченко был какой-то скрипучий и тихий, казалось, что на том конце провода говорит не живой человек, а обезличенная запись диктофона. Видимо Степан очень устал или был болен.
— Нет, — коротко ответил Слон, не понимая, как ему реагировать, ведь совершенно понятно, что после всего случившегося, номер телефона капитана Словника, сто процентов находится «на прослушке». — Что у тебя с голосом? Простыл?
— Нет, просто устал я чего-то. Мне нужна от тебя небольшая услуга. Вернее, это я вам окажу небольшую услугу. После того большого шмона, что вы устроили, многие залегли на дно, так вот, одну такую группу я выявил. Четыре человека, из «правосеков», все западенцы, вооружены. Представляют большую опасность, потому что потеряли связь с командованием и хотят замутить что-то свое. Никакого оперативного интереса они не представляют, поэтому советую не брать их живыми, да они и не дадутся.
— Где их можно найти?
— Я не знаю их берлоги, но мне удалось им слить инфу, где можно сорвать большой куш. Короче, передай своим, что через тридцать минут, не территорию бывшей табачной фабрики, что на улице Элеваторной, там сейчас всякие склады и офисы. Вот в один из офисов и направляются бандерлоги, они будут в белом «Фольцвагене Т4».
— Понял. А как ты сам? Может встретимся? Тебе помощь нужна?
— Прощай Слон, мы не встретимся больше, — сказал тихим голосом Левченко и связь оборвалась.
Словник несколько попытался набрать номер, с которого звонил Степан, но все безуспешно, Левченко отключил телефон. Немного подумав Владимир, позвонил на базу и сообщил, слово в слово, что ему рассказал Левченко. Через несколько минут Слону перезвонили с базы и приказали срочно возвращаться на работу. Владимир вернулся на дорогу и, поймав попутку, решил, ехать на работу кружным путем, так чтобы проехать по улице Элеваторной. Хоть она и располагалась на другом конце города и Словник никак не успел бы, туда добраться за полчаса, но он все равно не мог себя пересилить, уж очень странно выглядело прощание Левченко, как будто он собрался умирать.
Водитель гнал что есть сил, выжимал из машины все возможное и не возможное, к нужному месту прибыли через тридцать пять минут после звонка Левченко. Подъезжая, Словник понял, что опоздал, улица была перекрыта армейским трехосным грузовиком, рядом с которым расположилось десятка два «вежливых людей», вооруженных автоматами и пулеметами, а у трети за спинами еще висели тубусы разовых гранатометов.
Владимира вначале не хотели пускать, даже не помогало удостоверение сотрудника «беркута», но потом из-за спин вояк раздалась отрывистая команда — «Пропустить!» и капитан попал на территорию бывшей табачной фабрики.
— Здорово, капитан! — первым кто попался на глаза Словнику, был майор Крестенко из главка. — Начальство уже едет. Хорошо тут парни отработали, считай четверых «бандерлогов» в минус списали. Опасные твари, все вооружены автоматами, повезло, что заранее предупредили, а то не дай бог, таких в людном месте брать. Бррр!
— Все двухсотые? — дрожащим голосом спросил Слон.
— Вроде бы, да! — легкомысленно махнул рукой майор. — Хочешь сам сходи, посмотри. Вон, они за тем складом лежат.
Словник бегом сорвался с места. Белый грузовой минивэн, стоял покосившись на одну сторону, пули пробили оба колеса, перекосив машину. Белый борт, освещенный переносными прожекторами, был изрешечен пулями. Аккуратные круглые отверстия протянулись несколькими извивающимися зигзагами, перечеркнув правый борт машины. Сдвигающаяся в сторону дверь, полностью открыта, в салоне машины никого нет, кроме вороха тряпья и пары пустых пластиковых канистр из-под масла. Водительская кабина практически не пострадала, стекла все целые и даже магнитола, что-то тихо напевает.
Рядом с расстрелянным минивэном никого не было, как будто здесь лежали не человеческие тела, а манекены, даже улики и вещдоки никто не собирал.
Тела лежали в десятке метров от машины. Четыре трупа, все в лужах крови. Видно было, что все произошло совсем недавно, минут десять-пятнадцать, не больше, кровь еще не остыла и парила, на холодном морозном воздухе. Тело Левченко Слон опознал сразу, оно лежало первым, вернее последним, если считать от расстрелянной машины. Удав прошел дальше всех, а потом в него попали несколько пуль. Правая щека разодрана так, что видны кости челюсти, а куртка пропитана кровью, так, что со стороны кажется, что она черного цвета, а не светло-серая как на самом деле.
Владимир присел над телом Левченко, не веря, что Степан мертв. Вот он лежит перед ним на растрескавшемся бетоне, в луже собственной крови, а Владимир, глядя в закрытые глаза мертвого друга не верит в происходящее. И в голове абсолютная пустота, как будто мозг уехал в отпуск и забыл закрыть за собой дверь, казалось, что сознание отказывается верить в происходящее. Ощущение полной нереальности было настолько сильным, что Словник даже захотел прикоснуться к телу убитого, чтобы проверить, не сон ли это. Кровь медленно сочилась из разорванной щеки, стекая маленькими черными горошинами по снежной белой кости. Стоп! Кровь не может бежать, если сердце его не гонит!