Ни чего не было ему в радость. Ни заморские вина, ни самые изысканные яства, ни несметные богатства. Даже солнечный день казался тусклым. А чего радоваться, коли вскоре он может лишиться всего. И бог с ним с добром! Оно, как всем известно, дело наживное. Но вот лишиться головы ему совсем не хотелось. И дернул его черт…
Твердислав вздрогнул, от упоминания нечистого. Повернулся, и размашисто перекрестился на висящую в "красном углу" икону.
… Посетить это тайное собрание, где Велес Родомирский, подбивал бояр на открытый бунт против князя. Хотел передать он Новгород под руку шведского короля Казимира. Многие, устав от произвола Александра, согласились с ним. И где они теперь? Сам Радомирский бесследно исчез. И Твердислав, почему-то догадывался, что он вовсе не сбежал. Его имущество тут же описали, а семью выслали в самые захудалые уголки новгородских земель. По городу прокатилась череда арестов. Посадник будто знал наверняка, кого нужно хватать. А бояре, что? Слабые они духом. Пока на свободе, да в силе, гонору хоть отбавляй. А стоит попасть в поруб, да предстать перед палачом, вся спесивость вмиг улетучивалась. Чтобы вымолить прощения или хотя бы не дать терзать тело пытками, они готовы указать на любого. И пусть сам Твердислав открыто ни как не поддерживал бунтовщиков, но в мыслях был с ними солидарен. Слишком молодой князь прижал знатное боярство и купечество. Отобрал у них почти все вольности, данные его великим, прадедом Рюриком. Требовал все больше и больше. Вот теперь придется расплачиваться. Ждать оставалось не долго. Прибывшие гонцы возвестили о том, что Александр со своей дружиной и южной ратью, наголову разбил и жадных шведов, и спесивых рыцарей. Вот вернется он и не миновать беды.
Тяжелые дубовые ворота были открыты, но в них стояли два стража и длинных белых рубахах и штанах по щиколотку. В руках у них были железные топоры изогнутой формы, насаженные на длинные деревянные топорища.
Тяжелые дубовые ворота были открыты, но в них стояли два стража и длинных белых рубахах и штанах по щиколотку. В руках у них были железные топоры изогнутой формы, насаженные на длинные деревянные топорища.
Твердислав опустился на колени перед святым образом.
– Господи! – воззвал он к богу, – яви чудо! Не дай погибнуть безвинно рабу твоему верному!
Только боярин завершил молитву во славу создателя, как дверь горницы распахнулась. В помещение ворвался приказчик. Увидев хозяина за молитвой, он тут же бухнулся на колени, осенив себя крестным знамением.
– Что еще приключилась, Млад? – Твердислав, кряхтя, поднялся. Посмотрел на свои колени. Отряхнул штаны.
"Холопы совсем расслабились, – мелькнула у него в голове хозяйская мысль, – пыль везде! Горница совсем не убирается…"
– Дозволь слово молвить! – приказчик стукнулся лбом о пол и пополз на коленях к хозяину.
– Говори уже, – сморщился Твердислав.
– Мужики с торга вернулись, – затараторил Млад, – так сказывали они, что в порт, давеча, ладья норманнская вошла!
– Ну и что, – отмахнулся боярин, – мало ли купцов свой товар везут, да ратных людей прибывают на службу проситься…
– А еще, – приказчик понизил голос почти до шепота, – сказывали мужики, что на ладье той княжич Федор прибыл… И норманны с ним, не менее полутора сотен…
– Брешешь! – Подался вперед Твердислав.
– Вот тебе истинный крест, – перекрестился Млад, – сам я его конечно не видал. Но мужики сказывали, он и есть! Многих он в лицо узнал, да по имени назвал! О таких давних событиях ведает, что прознать про них, не видя самому, и невозможно вовсе!
– Вот оно как? – в задумчивости проговорил боярин, опустившись на лавку возле окна. – А ведь всех оповестили, что помер он от болезни неведомой. Потому и хоронили в гробу закрытом, чтобы людей не пугать. Да и случилось несчастье сие, как раз накануне свадьбы, когда на престол новгородский взойти должен был…
– Вот и я подумал, – доверительно прошептал Млад, – неспроста все это…
– А тебе смерд, думать не положено! – стукнул кулаком Твердислав по подоконнику, – Твое дело молчать, да волю мою исполнять! Где сейчас он?!
– Так ведомо на постоялый двор подался, – пожал плечами приказчик, – куда же ему еще деваться.
– Негоже знатному гостю в грязных полатях обитать. Ты вот, что… – Твердислав поднялся, приобнял слугу за плечи, наклонившись к самому его уху, – вели… Нет, лучше сам отправляйся на постоялый двор и передай княжичу, что дескать боярин Твердислав кланяется ему и просит прибыть к нему. Тут, мол, ждет его и стол и дом…