Глава 13. Вече
Проснулся Павел, ощущая приятную боль в мышцах. Рядом, повернувшись на бок, посапывала его молодая жена. Мэгрит выполнила свою угрозу. Спать своему мужу она не дала почти до самого утра. Только, когда прокукарекали первые петухи, а счастливая супруга уснула, Павлу, наконец, удалось закрыть глаза. Стараясь не потревожить сон любимой женщины, Смирнов поднялся. Собрал разбросанную по всей комнате одежду. Оделся и спустился в трапезную.
В помещении царил полумрак. Плотные шторы, надежно закрывали окна. Из сотен свечей, украшавших огромные люстры, догорало от силы по десятку на каждой. Самого хозяина не было. Но за столом сидели норманны, подкрепляясь с утра кусками жирной солонины, копченой рыбой, квашеной капустой, солеными грибами и крепким, дрожащим на тарелках, холодцом. Запивали они пищу чем-то хмельным, содержащимся в глиняных крынках.
Павел поздоровался и присоединился к трапезе.
Утолив голод, он вышел на крыльцо.
Поднявшееся уже довольно высоко солнце, основательно припекало. Но на боярском дворе стояла приятная прохлада. Павел решил обследовать прилегающую к терему территорию. Дворов оказалось целых три. Первый он уже видел, когда прибыл с центральной улицы, через главные ворота. Второй двор, располагался с другой стороны и был заполнен хозяйственными постройками. Ворота здесь выходили в узкий, тихий проулок. Третий двор, представлял собой небольшой сад, где отдыхали господа и резвились дети. Здесь было разбито несколько цветочных клумб. Имелся не большой прудик, на берегу которого стояла увитая плющом беседка.
Закончив ознакомительную экскурсию, Павел вернулся на крыльцо. Там он поймал пробегающего мимо холопа.
– Где твой хозяин, человече, – надменно поинтересовался лже княжич.
– Боярин, – поклонился в пояс знатному гостю слуга, – почитай еще с первыми петухами в город отправился. Велел гостей пока не тревожить. А вот, ежели вы к полудню не проснетесь, то повелел и разбудить, да идти на центральную площадь. Сказывал, что Вече будет там собираться…
Холоп вновь поклонился. С чувством выполненного долга, он умчался по своим делам.
– Спешит Твердислав, – ухмыльнулся Павел, возвращаясь в горницу, – то и понятно. Не ровен час князь вернется.
Мэгрит уже встала. Сейчас она сидела за столом, о чем-то весело переговариваясь с соплеменниками.
Павел устроился в сторонке, размышляя о предстоящем деле.
Неожиданно над городом разнесся набат. Не похож он был ни на один из колокольных звонов, множества церквей. От этих тревожных звуков, то усиливающихся, то стихающих, зовущих, требовательных, хотелось немедленно бежать на его зов. Долго, не умолкая ни на минуту, гудел вечевой колокол.
Опоясавшись мечом и нахлобучив на голову шапку, Павел вышел на крыльцо. Следом выбежала Мэгрит. Появились и их спутники.
– Что? Что случилось?! – молодая женщина, встревожено подергала мужа за руку.
– Народное Вече, – ответил Павел.
Сейчас все и решиться. Помнят ли еще новгородцы, княжича Федора, или совсем позабыли.
Холопы уже подвели коней. Павел вскочил в седло, махнув рукой.
– Едем…
Они поскакали по переполненным народом улицам. Встревоженные люди спешили к Софийской площади. Там, звонарь, худощавый монах в длинной рясе, не переставая ни на одно мгновение, раскачивал веревкой, язычок вечевого колокола, подвешенного на перекладине, между двух, почерневших от времени, столбов, под покатой крышей. Рядом на высоком помосте, с непокрытой головой, стоял боярин Твердислав. Легкий ветерок, трепал его прореженные сединой волосы.
Толпа вокруг уже собралась изрядная. Но народ все прибывал и прибывал. По пяти улицам, лучами расходящимся в разные стороны, словно воды рек в озеро, стекалась на площадь разношерстная толпа. Знатные бояре и купцы, занимали места впереди. За ними толпились кузнецы, гончары, кожевники, бондари и другой трудовой люд. Женщины занимали места сзади. Вездесущие мальчишки, проталкивались вперед, занимая все возвышенности.
Твердислав подошел к краю помоста, оглядев переполненную горожанами площадь. Немного подождав, он вскинул вверх руку, с зажатой в ней шапкой. Вечевой колокол стих. Фигура боярина была хорошо видна всем собравшимся.
– Что ты тут устроил?! – по прилаженным с боку ступеням на помост поднялся не старый еще мужчина, крепкого телосложения, одетый в расшитый золотом кафтан. Его сопровождали двое, облаченных в кольчуги, вооруженных копьями и мечами, грозного вида ратников. – Почто народ баламутишь!