– То-то я гляжу, что твои монахи совсем распухли от голода! – расхохотался Вигдес, похлопав ладонью одного из перепуганных служителей по довольно объемистому животу.
– Убей меня, варвар, – если хочешь, – не обратив на данное замечание внимания, проговорил настоятель, – но я не знаю о чем, ты говоришь.
– Я не трону ни кого, – пообещал Павел, – если получу, то, что мне нужно…
– У нас нет других богатств, кроме нашей веры…
Павел нахмурился. Достав из ножен меч, он похлопал клинком по ладони.
– Негоже врать, перед лицом господа, – ухмыляясь, проговорил он, глядя прямо в лицо старца, – мне известно, что ряд местных сеньор скрывают в твоей обители свои богатства. Или не так?
Он с удовлетворением заметил, как вздрогнул после его слов настоятель. По его лицу скатилось несколько капелек пота. Хотя внешне он оставался, совершенно спокоен. Значит, Вигдес был прав.
– Можешь делать со мной, что захочешь, – чуть дрогнувшим голосом сказал настоятель, – мне нечего сказать…
– Ни кто не хочет сказать правду, и спасти святого отца? – повернулся к остальным Павел.
Ответом было молчание. Служители испуганно жались друг к другу.
– Ну что же, – в задумчивости проговорил Павел, – ты сам выбрал свою судьбу. Вначале я убью тебя, – он ткнул кончиком меча в живот настоятеля, – затем стану пытать остальных. И поверь, что смерть их не будет легкой.
Настоятель опустился на колени, смиренно опустив голову, шепча побелевшими губами слова молитвы.
Павел застыл в нерешительности. Он конечно не раз видел, как моджахеды перерезают горло беззащитным пленникам, но у самого такого опыта не было. Его спас Вигдес. Он встал рядом с настоятелем, достал из-за пояса топор, примерился, и, размахнувшись, одним ударом снес склоненную голову. Обрубок, подпрыгивая, покатился по брусчатке, остановившись возле ног застывших от ужаса служителей. Тело несколько мгновений продолжало стоять на коленях, затем завалилось на бок, заливая двор кровью.
– Вы видели, что я не лгу! – крикнул Павел, стараясь не смотреть в сторону обезглавленного тела, – следующим будешь, – он прошелся вдоль ряда служителей, вглядываясь в лицо каждого, – ты! – он указал на толстого монаха. Воины вытолкнули его вперед. – В начале, – стал перечислять Смирнов, – тебе разорвут ноздри. Затем выколют глаза. После вырежут язык. Он все равно тебе не нужен…
По знаку своего командира Вигдес ударил ногой под колени, заставив несчастного встать на колени. В это время один из воинов сбегал на кухню и принес клещи, которыми снимают с огня котел. Двое викингов схватили монаха за голову, не давая ему дергаться. Вигдес ввел концы клещей в ноздри, резко рванув и стороны. Раздался душераздирающий крик. Монах уткнулся лицом в брусчатку, закрывая руками кровоточащую рану.
– Желаешь ли ты что-нибудь сказать? – поинтересовался Павел, склонившись над воющим от боли служителем, – Нет? Ну, тогда продолжим…
Вигдес за подбородок поднял залитое кровью лицо, приблизив к глазам острию кинжала.
– Н-е-т, – заорал монах, заслоняясь руками, – не делаете этого ради бога! Я все скажу!
– Молчи, несчастный!
Павел в изумлении обернулся.
– Кто сказал?
Воины немедля схватили стоящего в центре худощавого служителя.
– Что же ты, святой отец, затыкаешь уста, глаголющие правду!
– Не греши перед… – начал монах, но голос его оборвался. Один из воинов вонзил ему в спину кинжал. Тело служителя безвольно рухнуло к ногам убийцы.
– Уведите остальных! – прикрикнул Павел.
Викинги толчками погнали дрожащих послушников, заперев их в амбаре.
– Ну, что же, – вновь повернулся Павел к скулящему толстяку, – продолжим. Ты что-то хотел мне сказать?
– Да, да, – часто закивал головой монах, – я знаю, где находятся сокровища. У меня даже имеются ключи.
– Вот и замечательно, – Павел схватил служителя за шиворот, рывком поднял его на ноги, толкнув вперед, – веди!
Монах торопливо засеменил в сторону главного здания. Но, не доходя до него, свернул к неприметному домику, сложенному из неотесанных камней. Павел бы ни за что, не обратил бы на него внимания, решив, что это, что-то вроде уборной. С другой стороны неказистого сооружения проход закрывала толстая дверь, обитая металлическими полосами. Разглядеть ее было затруднительно из-за буйной растительности. На массивных петлях висел большой замок. Такой запор ни сразу сковырнешь, даже при помощи лома.
Толстяк засуетился, засунув руку в широкий рукав рясы, выудив оттуда ключ. Отперев замок, он толкнул плечом дверь и скрылся внутри. Павел осторожно подошел ближе. Куда-то вниз уходили едва заметные каменные ступени. В темноте, в сполохах горящей свечи, вырисовывалась спина проводника. Павел обернулся. Ему тут же подали зажженный факел. Павел перешагнул порог, осторожно вступив на заплесневелые ступени. Спуск занял несколько минут. Ход все дальше уводил вглубь земли. В конце путь преградила еще одна дверь. Толстяк уже суетился возле нее, отпирая ее другим ключом. Когда дверь, с легким скрипом открылась, Павел отстранил монаха, войдя в темный подвал. Оглядевшись, он заметил несколько факелов, вставленных в металлические держатели. Павел запалил их. Довольно яркий свет осветил большое сухое помещение. Каменные своды подземелье нависали над людьми, тоннами земли. Вдоль стен тянулись стеллажи из тщательно оструганных досок. Все полки ломились от товаров. Здесь была и посуда из драгоценных металлов, тонкой чеканки. Были и тюки с дорогими тканями, и свернутые в рулоны ковры, и сундуки с монетами, и резные ларцы с ювелирными изделиями, и оружие. Отдельно стояли бочки с местным и амфоры с иноземным вином. В общем, всего и не сосчитать.