— Люди. А вот вы кто?
— Мы советские партизаны. Диверсионный отряд имени Ленина, — сообщил гордо.
Лена непонимающе нахмурилась: странно, о националистическом партизанском отряде
слышала, а о красноармейском — нет.
— Так вы свои?
— А это вопрос, девонька, — хохотнул и приказал Тагиру. — Развяжи их, чего
мучаешь.
— Да?! — возмутился Алексей. — Ты глянь, Прохор Захарыч, чего эти ватлаки со
мной утворили! — ткнул пальцем в сторону своего лица. — Покалечили, можно
сказать.
Мужики загалдели, загоготали:
— Да ты паря сам, поди, подставился…
— Правильно тебе рожу начистили…
— Ой, Леха!…
Саня с Леной переглянулись и невольно заулыбались: никак, правда, свои?!
Тагир развязал им руки и лейтенант потрогал затылок: хорошая вмятина.
— Надо было сразу говорить кто вы!
— Попутались, что ли?
— Ну!
— Мы про другой отряд слышали, — сказала Лена.
— Это какой?
— Национальной обороны.
— Аа! Есть такие, не до них пока. Но позже и с ними разберемся. Сами-то откуда?
— Лейтенант Дроздов, Забайкальский военный округ, — вытянулся, представился по
форме, увидев выступившего вперед мужчину лет сорока в форме майора. Все затихли,
подтянулись.
— Комсомолка Санина, Москва, — выдала Лена уже в тишине. И удостоилась
удивленного взгляда Саши — какая Санина? "Санина!" — ответила взглядом твердым.
Мужчина отвернулся — контуженная, что с нее взять?
Больше на нее внимания вовсе не обратили. Майор мазнул взглядом по лицу девушки
и тяжело смотрел на лейтенанта.
— Что делаете в Полесье, лейтенант?
— Что могу, то и делаю, товарищ майор. На счету двенадцать немецких солдат и
два полицая. Трофеи у ваших людей.
Гаврилыч, тот вихрастый мужчина, за спиной лейтенанта показал командиру
отобранные винтовки и автомат.
Тот понял, что в этом новенький не солгал. Но что это значило?
— В Полесье как оказался, забайкалец?
Из толпы вышел крепкий седовласый мужчина в усах, с наброшенной на плечи шинелью.
Судя по петлицам — политрук.
Лейтенант притих. Мужчина закурил, оглядывая пару и, тихо спросил:
— Почему не по месту службы, лейтенант?
Саня молчал. Пересказывать вновь и вновь не хотелось, да и показалось —
бесполезно.
— Они в отпуске были, — сказала за него Лена. — Мы в одном купе ехали. Состав
на подъезде к Бресту разбомбили. Пробирались к своим. С нами были бойцы из
других частей. Но пробиться не смогли.
— А бойцы где?
Лена отвернулась.
— Погибли, — ответил лейтенант.
— Документы есть?
Саша молча вытащил корочки и подал политруку. Тот изучил, отдал майору. Мужчина
глянул мельком и уставился на пару:
— Что дальше делать собираетесь?
— Воевать, — бросили в унисон. И переглянулись. По толпе смешок прошелся.
— Да наши это, — проворчал вихрастый.
— Я тоже так думаю, — заверил Тагир, потирая скулу.
Майор подал лейтенанту документы:
— У нас сборная часть, но военная. Хочешь воевать — добро пожаловать, но
нарушение дисциплины не потерплю, — заявил грозно.
— Так точно, — вытянулся Дрозд.
— А девушку, думаю, лучше отправить, где была, — сказал отходя.
Лена хмыкнула: сейчас! Есть у нее карты, спасибо Пантелею, научил их разыгрывать.
И разыграет — будет очень нужной отряду, и никто не посмеет отправить ее домой,
сказать, что место ее на кухне.
— А это уже разговор тет-а — тет, — бросила.
Майор обернулся, с долей удивления посмотрев на девушку: ты кто такая?
— Комсомолка… Пчела, — отрезала.
Мужчина задумчиво прищурил глаз и еле заметно кивнул, приглашая следовать за ним.
И двинулся к низкой избе.
Саня Лену придержал:
— Что придумала? — шепнул, хмурясь. Мудро ведь решил майор — не место девчонке
в военном подразделении.
— Война Саша, всех уровняла. Вместе будем, — отрезала и пошла за майором.
По свежесрубленным ступеням вниз шагнула, приглаживая волосы, убирая из них
листья и траву. Дверь толкнула, чувствуя, что следом политрук идет. И попала со
света в полумрак — комнатка с земляным полом, накаты бревенчатые, окошечко одно,
узкое вверху почти под самой крышей. Но в комнате уютно, хоть и строго. Лавка у
дверей, на ней ведро с водой. У стены с окном стол и лавки, за ним буржуйка и
занавеска.
Майор за стол сел, бумаги и планшет в сторону сдвинув, а жестянку с окурками к
себе придвинул:
— Садись… Пчела, — бросил Лене с долей насмешки. Папиросы достал, закурил.
Лена и села — ноги давно гудели от усталости.
— Иваныч, поесть комсомолке сообрази, — попросил политрука.
— И лейтенанту, — попросила.
— Накормят, — отрезал. — Слушаю тебя.
— Воевать — хорошо, но с кем, если вы не знаете, где какие части у фашистов
стоят. И чем, если нет оружия.
— А у тебя есть? — прищурил глаз.
— Будут. Данные. Включая расписание отхода составов, их содержимое, направление
движения.
Майор молча докурил, раздавил окурок и спросил:
— Почему я должен тебе верить?
— Не должны. Пока мы друг друга совсем не знаем, но наши цели одинаковы.
Мужчина оглядел ее и губы поджал:
— Девочка, ты кто?
— Человек советский.
— Это я понял, а вот остальное — нет. Признаюсь, хлопцы у меня несколько раз на
разведку ходили, информации мизер принесли. Ты связана с подпольем? — качнулся
к ней.
— Да.
— С кем? — спросил с нажимом.
— С подпольем, — ответила в тон.
Майор отстучал пальцами по столу в раздумьях и опять спросил.
— Люди надежные?
— Да. Есть радиоприемник.
Мужчина даже отодвинулся: вот так добрая весть!
— Отдадут?
— Да. Проблема его вынести из города. Одной мне не справиться.
Майор стал серьезен и взгляды на девушку бросал уже, как на равную, без
подозрений и презрения, что мол, ты мне голову морочишь.
— Помочь можно. Проблема…
— С аусвайсами, — улыбнулась. Как хорошо, что она не об одном пропуске
Пантелея попросила! — Есть.
Майор во все глаза на нее уставился, за папиросами потянулся, закурил.
— Что еще есть?
— Бумага. Для листовок. Немцы клевету распространяют, будто Киев, Витебск,
Москву взяли, а я точно знаю — вранье. Люди тоже должны это знать.
— Согласен. Сводку слышала? — с надеждой посмотрел на нее.
— Да. Только радовать нечем. Наши сдали Тропец, ведутся бои за Киев.
Майор опустил голову, потер пальцем бровь:
— Тяжело, значит.