Буров сказал, что этот СУР подросток лет четырнадцати. Ора Лилич, армейский психолог, убедил полковника, что мои психологические характеристики идеально подходят для управления этим СУРом. А одним из его аргументов был неуставной синий цвет моих волос, который, видите ли, «свидетельство наличия у меня подростковых реакций на действительность». Буров в курсе обстоятельств, при которых мои волосы навсегда стали синими, и эти обстоятельства не имеют ничего общего с подростковыми реакциями, на которые ссылается Лилич. Странно, что ему не сообщили об этом. Похоже, между этими двумя какое-то непонятное мне противостояние - Буров абсолютно спокоен, Лилич заметно нервничает. Я, как и любой другой, не люблю, когда меня используют, но противиться приказам не имею права.
Теперь мне предстоит космический бой на программном тренировочном полигоне. Космос и мой корабль будут настоящими, а враги - программой, направляемой Буровым, а значит, придется противостоять всем прелестям человеческого фактора, почти как в реальном бою.
А СУР по-своему красив! Удлиненная, чуть приплюснутая форма корабля, полное отсутствие иллюминаторов и какая-то странная зеркальная поверхность. Буров сказал, это не покрытие, а слой внутри обшивки, затрудняющий приборам врага наведение и прицеливание на корабль. Еще этот корабль имеет замечательное преимущество - его невозможно взять на абордаж, по той простой причине, что у него нет стыковочных шлюзов.
Размером с крейсер, он выглядит таким же тяжелым, неповоротливым и опасным. Даже не представляю, как такая махина может летать, стрелять, маневрировать без навигатора, пилота, инженеров, группы наводчиков и капитана координирующего работу их всех.
Внутри корабля маленькая каюта с креслом. Никаких тебе привычных навигационных приборов, контрольных панелей, мониторов с необходимой информацией - только пульт связи и единственный экран. Великий Космос, ну и как рассчитывать курс, определять положение противника, наводиться на цель и управлять щитами? В конце концов, куда жать, чтобы стрелять?!
Лилич помог надеть на голову шлем, из-под которого ничего не видно. Но когда контакты шлема соприкоснулись с контактами чипа... Поверить собственным ощущениям оказалось сложно, настолько они были необычными. Я тут же скинула шлем, чтобы отдышаться и прийти в себя. А Лилич, кажется, едва в обморок не упал, переживая за успех.
Надевая шлем второй раз, я уже была готова к ощущению того, что резко увеличиваюсь, а техники, суетящиеся вокруг корабля, становятся совсем крохотными. Но я не видела их в привычном смысле, скорее чувствовала их местонахождение относительно себя, их количество и размер, с точностью до сантиметра. Обо всем, на что обращала внимание, тут же получала исчерпывающую информацию.
Еще было стойкое чувство, что я не одна, что везде и нигде одновременно присутствует еще кто-то. Стало также понятно, что если понадобится лететь или стрелять никаких кнопок для этого не нужно.
- Я Ник, - прилетела мысль. Интересно, а корабль и вправду живой и у него даже имя есть.
- Кира, - тут же отозвалась я.
Этот диалог не был похож на разговор в привычном понимании этого слова. На мысль, возникшую в голове, не успевшую оформиться во фразу, и проговориться во внутренней речи, уже приходил более чем мгновенный ответ. А вместе с ним вся та цепочка контекстов, образов и идей, обосновывающих его.
Тут же узнала, что Ник из-за неудачных попыток договориться с предыдущими пилотами был законсервирован, о том, что это время было самым худшим, что с ним случалось за всю его жизнь. Что он хочет, наконец, летать и сражаться, но никак не с девчонкой в качестве пилота. Пришедшие с ответом презрение и чувство превосходства окатили меня с ног до головы.
Корабль, мало того, что транслирует эмоции, еще и смеет мне возражать - неожиданно! Да, он живой, но его задача лететь куда требуется, и стрелять, куда указано. Я не сумела сдержать раздражение и ответила, что хоть и девчонка, командую эскадрой, а болтающийся кусок плоти между ног вовсе не показатель успеха в бою. Понимаю, это было совсем по-детски глупо. Врать или обдумывать, что и как сказать было просто невозможно, как и что-то скрывать. Я не смогла не съязвить, предположив, что раз он так эмоционально реагирует, что свойственно женскому полу, а признаков, достоверно свидетельствующих о том, что он мужчина - нет, я разговариваю с девочкой, которая просто стесняется в этом признаться. Великий Космос, какую бурю негодования и опровергающих аргументов я получила в ответ! Это было очень необычно и безумно смешно, я не удержалась и расхохоталась в голос так, что чуть не задохнулась. Пришлось скинуть шлем, чтобы вытереть слезы. У полковника было такое забавное лицо - он, видимо, решил, что я сошла с ума.