Мародеры, поняв, что произошло, встали спина к спине, направив стволы в разные стороны. По их гадким лицам было видно, что они совсем не рады такой встрече. Химера - хищник очень опасный. Ее прыжки молниеносны, когти острее бритвы и крепкие как сталь. Две головы видят почти на триста шестьдесят градусов. Внутренних, жизненно важных, органов, тоже двойной комплект. Поэтому убить этого мутанта очень и очень сложно. А если химера взрослая, умудренная опытом, то шесть человек, двое из которых были вооружены пистолетами, двое обрезами двустволок и один автоматом, не представляли для нее большой угрозы. Пятеро мародеров были одеты в кожаные куртки и спортивные штаны. Шестой, по всей видимости, главарь шайки, был одет в кожаный плащ. Вот только оружия у него никакого не было. И это очень настораживало. Как сказал Дед из Дома - « Самое опасное оружие то, которое незаметно».
А Дед, похоже, знал что говорит. Рыжему вспомнился этот маленький, сухой старикан с морщинистым лицом и добрыми глазами. Вспомнилась его жена - бабка Ивановна. Вспомнилось - как к ним попал. За секунду в памяти пронеслись события недавних дней. Дней-то недавних, да только вот казалось, что прошло, по крайней мере, пару месяцев...
... Солдат перекинул автомат за спину и взялся за одежду лежащего на земле человека.
- Ты давай, шагай к посту, а я потащу товарища твоего... Да давай уже!
Он начинал злиться на одноглазого, потому что тот так и стоял, как вкопанный. Закинув на плечо его товарища, солдат подтолкнул одноглазого в бок другим плечом и мотнул головой в сторону поста.
- Не спи! Надо быстрее, пока напарник не проснулся! Не оберешься потом хлопот, дырки в шкуре латать... Бегом!
С этими словами он развернулся и заковылял к посту. Товарищ одноглазого оказался увесистым. Но «пробежать» получилось только метров десять. После этого, прямо за спиной, раздался такой жуткий крик, что солдат споткнулся от неожиданности и распластался на земле. Кувыркнувшись, чтобы сбросить с себя ношу, он одновременно выхватил из-за спины автомат. Переключив рычажок предохранителя, он ошалело смотрел на человека, которого только что тащил. Тот поднимался на ноги и кричал дурным голосом.
... Солдат чувствовал, как просыпается его напарник по караулу, как он, спросонья, хватается за пулемет и наводит его на пристрелянные рубежи. Он чувствовал, как по спине ползет взгляд перепуганного сверхсрочника, и как его палец нажимает на курок...
- За что ж ты меня так? - одними пересохшими вмиг губами, прошептал рядовой, пытаясь сбросить с рук и ног сковавший их ужас.
Он знал, что нужно уйти с линии огня, что никакой броник не поможет против пулемета. Очередь из ПКМ отделит его бестолковую голову от тела и достигнет сердца, так глупо посоветовавшее наплевать на все инструкции. Вот она, расплата! За доброту и мягкосердечие, за излишнюю заботу о ближнем - вот она.
Глаза лихорадочно искали хоть какое-то подобие укрытия, хотя мозг понимал, что это бесполезное занятие, потому что бульдозер регулярно ровнял все неровности на этой, вспаханной пулями и снарядами, полосе. Тело отказывалось повиноваться, пока мозг не определит - в какую сторону бежать. А мозг лихорадочно пытался понять - что же имел в виду одноглазый, говоря про «Дом» и «Домой»? Глаза солдата сфокусировались на том направлении, левее блокпоста, куда показывал рукой одноглазый. Там угадывалась некая растительность. Не то чтобы можно было укрыться от пулемета, но можно, по крайней мере, как-то спрятаться. Авось напарник не станет поливать ничем не примечательные кусты свинцом.
До кустов было метров сто - расстояние не малое, при том, что напарник должен был уже проснуться и шарить стволом пулемета по рубежам. Но очередей все не было, и солдат рискнул. Мозг определил цель и тело зашевелилось. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Спина разогнулась. Ноги стали ускорять темп и увеличивать шаг. Руки задвигались в такт ногам, давая легким работать в режиме усиленной подачи кислорода. Глаза высматривали что-нибудь за кустами, за чем можно было бы спрятаться от пуль. Но там ничего не было - просто кусты и все. «Ну ладно... Хоть так...» - твердил отчаявшийся мозг. И тут началось...