Услышав о столь возмутительной выходке, Прорва негодующе взрыкнула.
— Об этом ты чуть позже расскажешь мне более подробно, — проговорила она и добавила с уверенностью: — Сумрак никогда не позволит себе подобного. Он дождется положенного возраста и лишь тогда по всем правилам сделает твоей дочери предложение. Если же тебя мучают сомнения, то на первых порах я сама за ним прослежу, хотя, уверена, это и излишне.
— Тогда я прошу дозволения остаться до его возвращения, а личное знакомство решит все окончательно, — улыбнулась Полночь.
— Оставайся, душа моя, и ни ты, ни твоя дочь более не будете знать нужды, — пообещала Глава гарема.
Пока Полночь и Луна обустраивались в выделенных Прорвой комнатах, Осень отправилась в кладовую за мясом, и Солнышко быстренько вызвалась помочь ей принести дополнительные порции угощения для дорогих гостий. Таким образом, Грезе по принципу исключения выпало купание мальков. Пришлось со скандалом вытаскивать их из лужи и волочь в комнату гигиены, а потом долго отмываться самой, да еще и всю одежду отправлять в стирку.
Спустя два часа все уже были в сборе и привычно заняли большой зал, разместив посреди помещения низкий стол и завалив его сочащейся мясной нарезкой. Правда, употребляемая в пищу плоть давно уже была синтетической по своему происхождению — последние запасы добычи Сумрака подошли к концу в Долгую Ночь, а поохотиться самим постоянно было некогда. Рассевшись вокруг стола, самки приступили к трапезе, покончив с ней на удивление быстро, безо всяких лишних разговоров — Полночь с дочкой явно были очень голодны с дороги, и, лишь основательно набив животы, оказались готовы отвечать на вопросы.
Наконец, сытые обитательницы гарема откинулись на подушки и приготовились узнать более полную историю новых соседок. Солнышко и Греза, чтобы не сидеть без дела, подозвали к себе малышей и, взяв по детенышу на колени, начали потихоньку выдавать тем ежевечерний «паек». Как только требовательный писк мальков затих, сменившись причмокиванием, изредка нарушающимся глухим иканием кормилиц, Полночь начала свой неторопливый рассказ. Луна сидела подле матери и скромно молчала. Она вообще за весь вечер почти ни слова не произнесла, кроме «здравствуйте» и «спасибо».
— Как я уже сказала, мы пришли сюда, потому как идти нам больше некуда, — развела руками Полночь. Греза, на секунду оторвавшись от ставшей уже привычной процедуры докармливания молодняка, удобнее перехватила ерзающего Шкета и в нетерпении перебила ее:
— Я так и не поняла, откуда вы друг друга знаете?
— Полночь — дочь Утеса, — вместо новенькой объяснила Прорва. — Она родилась и выросла здесь. Потом, если я верно помню, ее забрал в свой гарем некий Кровавый по имени Крепкий…
— Тогда он был Старший Кровавый, — поправила Полночь. — А так верно. Он увез меня на острова, и тридцать лет мы жили, не зная печалей. Крепкий был достойным и храбрым воином. От него родилась Луна, а также многие другие прекрасные дочери и славные сыновья. Но девять лет назад он пал на Охоте, и к нам пришел Восход — молодой, горячий, яростный. Он привел с собой двух самок, первоначально проявивших к нашему молодняку удивительную заботу… Но вслед за тем среди младших детенышей случился внезапный и страшный мор. Лекари не успели вытянуть и половины… увы, в числе жертв оказались все мои младшие сыновья и дочери… — тут самка надолго замолкла, и Луна, придвинувшись к матери, обняла ее, уткнувшись лицом в плечо и как бы уговаривая не плакать. Полночь тяжело вздохнула, сморгнула несколько раз и продолжила: — Мальки отравились быстродействующим ядом. Было разбирательство. Оказалось, что яд принесла одна из самок Восхода, якобы, для охоты, а детеныши, будто бы, стянули у нее банку и перемазались… Короче говоря, списали все на несчастный случай. Но все, конечно, понимали, что тут дело нечисто. Однако куда деваться? Стали жить дальше. Несколько самок ушли из гарема, но основная часть осталась. Через год появился новый молодняк, за заботами горе поутихло… Так прошло еще семь лет. Восход был, в общем-то, неплохим супругом, старших мальков не обижал, при нем я успешно выдала замуж пятерых дочерей и отправила больше десятка сыновей на обучение… Затем от загадочной болезни скоропостижно пала Глава нашего гарема и, кто бы вы думали, стал на ее место? Правильно, прежняя отравительница. С тех пор дела пошли совсем скверно. До поры была девка не агрессивная, но, как до власти дорвалась, такое устроила… Началась всеобщая грызня, разлад… Про то прознали конкуренты Восхода и начали похаживать. В итоге, несколько самок просто ушли сами, приглядев себе на стороне кавалеров. А прошлой весной меня отвоевал Горн и увез обратно на материк. Луна подалась с нами. Мои младшие детеныши остались под присмотром гарема, но все это уже отпрыски Восхода, а потому я спокойна за их судьбу. Горн поначалу был очень добр, да и гарем принял нас неплохо, однако с окончательным вступлением Сезона в свои права, у мужика вдруг совсем сорвало крышу, и он прицепился к Луне, точно репей. Я замаялась его отгонять… Где бы Луна не пыталась скрыться, он всюду ее находил и преследовал. На нервной почве я скинула кладку и поклялась себе, что, если на следующий Сезон этот ужас повторится, мы с дочерью уйдем — неважно, куда. К сожалению, мои опасения оказались не напрасны…
— Вам следовало стразу обратиться в Совет, — заметила Прорва.
— Зачем? — тоскливо отозвалась Полночь. — Чтобы его кастрировали на месте? Горн неплохой самец, и жены его любят, просто у него еще нет дочерей возраста Луны, вот он и не соображает, что до тридцати пяти самка — фактически дитя… Я не хотела бы рушить его гарем, тем более, факта насилия, слава богам, удалось не допустить. Согласись, нам пришлось бы уйти в любом случае.
— Ох уж мне этот комплекс жертвы у некоторых… — Глава гарема покачала головой, но ни на чем настаивать не стала.
— Бедные, сколько ж вам пережить пришлось… — вздохнула впечатлительная Солнышко, крепко прижимая к себе отпихивающуюся всеми конечностями Козявку. — Мы так сочувствуем тебе по поводу мальков…
— Белая Матушка позаботилась об ушедших, а мои подруги присмотрят за теми кто выжил, — грустно улыбнулась Полночь.
— Да, при отце у них больше шансов на достойную жизнь, — подтвердила Осень. — Был бы он еще в вопросе выбора Главы более осмотрительным…
— Знаешь, дорогая, как это ни прискорбно, но иногда чрезмерно рвущимся ко власти личностям стоит ее добровольно отдать, — рассказчица потупила взор. — Пережитки прошлого они так и так уничтожат, но за свой новый порядок будут стоять до конца. Я более, чем уверена, что сейчас, когда гарем покинули все несогласные, там тишь да гладь.
— Хотелось бы надеяться, — проворчала Прорва. — Но лично я на месте других женушек Восхода поукоротила бы ей жвала…
Новые самки прижились в гареме быстро. Дочь Тихой Бездны вызвалась помогать Прорве в Совете, и Глава выхлопотала ей небольшую должность, Луна же, поначалу очень стеснялась малознакомых старших особ, но, взятая под чуткую опеку Солнышка, постепенно влилась в их с Грезой компанию и начала активно выполнять все поручения по дому. С мальками юная самочка также управлялась весьма неплохо, но пока ей не доверяли ничего, кроме прогулок и игр, зато, когда Луна уводила малышей в сад, их мать и тетушка могли час-другой свободно перевести дух.
Через пару недель всем уже казалось, что Полночь и Луна жили здесь всегда. Обладающие врожденной скромностью, эти самки не причиняли никаких неудобств, не высказывали претензий и не стремились наводить свои порядки. Хотя, кое-что новое Полночь все же привнесла. Она быстро сошлась с Осенью на почве разнообразных физических и медитативных практик, и теперь две подруги неизменно встречали рассвет, выходя во двор и выполняя всякого рода странные комплексы упражнений, часть из которых имела элементы боевых искусств, а часть не походила вообще ни на что определенное… Луна иногда присоединялась к ним в этом неординарном занятии, но чаще предпочитала подольше выспаться. Впрочем, она стала посещать тренировки охотнее, когда ими заинтересовалась еще и Греза, по возрасту ей более близкая. Прошло еще немного времени, и Прорва и Солнышком также подтянулись. Дни в ожидании самца тянулись очень уж тоскливо — а тут хоть какой-то был повод отвлечься.