Греза стояла у окна и вглядывалась в сгущающиеся над садом сумерки. Прорва, немного помедлив, пересекла комнату и, встав рядом с дочерью Желанной, уперлась одной рукой в подоконник и наклонилась, пытаясь заглянуть младшей самке в лицо. Та демонстративно отвернулась, однако осталась на месте. Тогда Прорва положила ей на плечи вторую руку, которую Греза, впрочем, немедленно стряхнула с себя.
— Ты ведь понимаешь, насколько все серьезно? — устало спросила Глава гарема.
— Не дура, понимаю, — огрызнулась Маленькая.
— Послушай… Прости мне те слова. Просто… Вырвалось. Я не думаю так на самом деле. Мне нелегко…
— А мне?! — вдруг вскрикнула Греза, поворачиваясь к главной самке. — Мне легко? Легко знать, что моя родная мать жаждет разрушить мое счастье, считая, что поступает так для моего же блага? Что она готова развалить наш гарем и осиротить детенышей, только бы добиться своего? А теперь еще и это… Боги… У меня до сих пор не укладывается в голове… Бедный Джет… Она изнасиловала моего брата, ты понимаешь?! И одновременно изменила моему отцу с его же собственным сыном… А теперь этот твой намек….
Тут Греза не выдержала и, разрыдавшись, уселась на пол прямо тут же у окна. Прорва с состраданием поглядела на юную подопечную и, тихо опустившись около нее, крепко обняла, на сей раз уже не встретив сопротивления.
— Моя мать, грозная Свобода, убила моего отца, когда мне было двенадцать, — ровным голосом проговорила старшая самка. Греза вздрогнула и, перестав всхлипывать, подняла на нее изумленные и испуганные глаза.
— Его звали Риск, — продолжала Прорва спокойно. — Я хорошо его помню. Он был высоким и сильным самцом с длинной гривой. Благородный, великодушный, добрый… Чем-то даже немного на Сумрака походил. Он баловал дочерей и сам тренировал сыновей, для матери и мальков не жалел ни времени, ни средств. Многим самочкам хотелось в его гарем… Проблема в том, что гарема у него не было. Была только Свобода, не желающая делить возлюбленного ни с кем. Стоит ли объяснять, насколько самцу в расцвете сил сложно держаться всю жизнь с одной самкой? Но он любил мать до безумия и потому терпел… Он часто уходил на охоты и всегда возвращался с прекрасной дичью. И мать долго не могла заподозрить его ни в чем, пока однажды до нее не дошел слух, будто у отца имеется гарем в соседнем поселении… И, увы, это оказалось правдой. Не в силах бороться со своими инстинктами, он попросту завел две семьи, между которыми метался Сезон за Сезоном, заливая шкуру боевым нейтрализатором запахов, что используется против Жесткачей… В тот вечер, когда мать узнала правду, отец взошел с ней на ложе в последний раз. А потом она перегрызла ему горло. Утром же сама сложила ему погребальный костер… Дальше так и повелось. Каждый Сезон приходил новый достойный воин, и мать расправлялась с ним в одну из самых страстных ночей. Так она убила отца Осени и отца Солнышка — сестры уже не застали их в живых. Некоторые самцы умудрялись вырваться от нее, но таких было немного… Потом… Потом мы с Осенью попали в гарем Холода. Я-то засиделась в девках до пятидесяти, главным образом, из-за того, что по молодости переняла мамину ненависть к мужикам. У Холода мы прожили год, а потом он пал в сражении с Утесом, так мы попали сюда… Всю жизнь во мне боролись любовь и ненависть к матери. Желание быть такой же сильной, как она, со стремлением не повторять ее ошибок… И вот теперь ее нет среди нас, а я до сих пор не знаю, благодарить мне ее, или проклинать. Но я знаю одно: она была такая, какая была, и другой не будет. Она воспитала меня и сестер, она не бросила ни одного из своих детенышей, всех подняла и выпустила во взрослую жизнь. Может, что-то она и сделала не так… Но она искренне полагала, что поступает верно.
— А что с ней стало? — робко спросила Греза, когда Прорва, наконец, замолчала. — Я слышала о ней, но…
— Не справилась на старости лет с последним кавалером, — печально усмехнулась Глава гарема.
— Для чего ты мне это рассказала?
— Чтобы ты поняла, что мы не можем отвечать за поступки родителей. И это нормально, когда в нас поселяются к нем противоречивые чувства — как у тебя, как у меня… Наша воля лишь в том, брать с родителей пример или нет. Хотя, где-то мы его все равно неосознанно переймем…
— Что же делать?
— Позволить матери быть такой, какая она есть, и чтить ее такой, какая она есть. А самой быть такой, какая есть ты. Это все.
— Но завтра…
— Завтра мы отобьемся. Постараемся сделать это без лишних жертв. И не волнуйся. Я, как и прежде, не собираюсь ставить тебя перед выбором.
Комментарий к Глава 13. Когда самец все же явился, да не тот и не для того…
Навеяло: Enya – «Wild Child»
========== Глава 14. Отпор ==========
Обидеть Вику может каждый,
Не каждый может убежать.
(Владимир Вишневский)
Луна тревожно всматривалась вдаль. Туда, где на границе сада и леса уже заняли оборонные позиции остальные самки. Там была и ее мать, вызвавшаяся наравне со всеми защищать родовое поместье. Полночь хорошо владела оружием и была достаточно сильна физически, тем не менее, ее решение вступить в бой явилось неожиданностью для дочери, ведь гарем сейчас практически трещал по швам. Самец, которого так преданно ждали жены, не возвращался, вестей о нем также не было, что могло означать лишь одно: он погиб. А без самца — что за гарем? К тому же, Полночь его в глаза не видела ни разу, потому даже формально не могла считаться его супругой. И еще, не смотря на теплый и радушный прием, Луна и ее мать по-прежнему считались всего лишь гостями.
Тем не менее, Полночь отправилась охранять границу, строго запретив дочери следовать за собой. И как вот ее понять? Луна вообще-то, если уж на то пошло, тоже сражалась весьма неплохо и могла бы оказаться полезной… Впрочем, ее быстро успокоила Прорва, отведя юной деве почетную роль дозорного. Луне было велено запереть все двери и зорко наблюдать за рубежами, чтобы предупредить о наступлении захватчиц заранее, а при совсем уж неблагоприятных обстоятельствах обеспечить отступление.
Жилое здание, высеченное в цельной скале, походило на древнюю крепость и, при необходимости, могло выдержать даже длительную осаду. Хотя, такого исхода самки всеми силами должны были избежать, так как осада означала бы не что иное, как победу соперницы и потерю всех земель… Но, все же, и такой вариант требовалось предусмотреть, так что разумно было кого-то оставить оберегать тыл.
На верхнем этаже «цитадели» располагалось небольшое помещение с узкими окошками, идеально подходящими для наблюдения. Именно здесь и обосновалась Луна, вооружившись коммуникатором, биноклем и дротикометом. Обстановка пока что оставалась спокойной. Самки затаились на границе сада, так что их было практически не видно. Луна не спускала с возможных подступов глаз, обозревая кромку леса и периодически поглядывая в сторону источников, откуда нападение было маловероятно, но, все же, не исключалось. А из головы никак не шел вчерашний вечер…
Накануне самки собрались в зале для обсуждения оборонной стратегии. Не приходилось сомневаться, что Желанная понадеялась на эффект внезапности. Она уже дважды приходила на разведку и потому была прекрасно осведомлена о распределении сил. Выбор не случайно пал на дневное время: днем Глава Гарема отсутствовала (редкое, кстати, явление для других семейств), как и Жрица, нападать на которую не полагалось. Таким образом, Великая Мать рассчитывала застать соперниц врасплох. Умный ход, нечего сказать… Ее воительницы должны были встретить здесь только Солнышко, озабоченную, в первую очередь, сохранностью детенышей, и Грезу, с большой вероятностью не выдержавшую бы такого психологического удара. В итоге, пара простых манипуляций — и вся территория вместе с имеющимися постройками в распоряжении захватчиц, а блудная дочь с позором возвращается под материнское крыло. Что до Главы и Жрицы, то они, вернувшись вечером, обнаружат, что место занято — фактически приватизировано на правах присвоения заброшенных территорий.