В другой раз голова любопытной Козявки застряла в такой щели, куда ее, на первый взгляд, просто нереально было засунуть. Грезе и Солнышку пришлось разобрать полвольера, чтобы освободить малышку. Шкет, пока взрослые хлопотали вокруг его сестры, прошмыгнул мимо и ушел на крышу, откуда наотрез отказался спускаться, и самкам полдня пришлось караулить его. Мелкий пакостник подползал то к одному краю, то к другому, заставляя мать и няньку бегать следом, упрашивая его спуститься, крякал от удовольствия и уворачивался от пытающихся его схватить рук. Покрывающая вольер сетка не выдержала бы веса самок, потому забраться сверху не представлялось возможным, а высота не позволяла дотянуться даже с лестницы. В конце концов Солнышко залезла в вольер и, подкараулив приблизившегося к периметру Шкета, схватила его через решетку, прижав одну ножку, а Греза быстро подскочила и сграбастала хулигана, стащив его вниз. В этот день сын Сумрака впервые ее от души тяпнул, прокусив руку чуть ли не до кости, за что также впервые в жизни получил по заднице.
С детенышами действительно было не до скуки. Но, что самое главное, связанные с ними радости и переживания, помогали немного отвлечься от мыслей о пропавшем самце. А в те редкие спокойные моменты, когда мальки были покладисты, прикидываясь идеалом послушного ребенка, и мило ворковали, невинно хлопая глазами и просясь на ручки, на сердце становилось так отрадно, что казалось, будто бы и их отец где-то рядом — отдыхает в тени после бурной ночи или охотится неподалеку…
Со стороны гарема раздались легкие шаги, и вскоре на тропе появились Солнышко и Луна, несущие малышей. Сегодня Козявка и Шкет вели себя очень примерно. Они чинно сидели на руках у самок, аккуратно играя с бусами и тихонько пощелкивая. Луна, державшая самочку, не уставала умиляться ее сегодняшней трогательностью, пусть и наверняка обманчивой. Когда детенышей выпустили в вольер, Козявка действительно не упустила возможности напоследок цапнуть няньку за ногу.
— Мы скоро начнем учить их разговаривать? — спросила дочь Полночи, присаживаясь на камень и потирая укушенную конечность. — Может, когда они начнут изъясняться словами, то смогут говорить, чего хотят и начнут меньше кусаться?
— Пока рано, дорогая, — усмехнулась Солнышко, протягивая помощнице прохладный лист живилки. — На, вот, приложи — снимет боль.
— Мне показалось, что малыш вчера пытался сказать «тетя», — поделилась Луна. — А малышка, по-моему, знает слово «дай», просто говорит его очень невнятно…
— Нет, они, естественно имитируют некоторые звуки, но до слов им еще далеко, — усмехнулась Рыжая.
— А, когда у них будут имена? — не отставала младшая самка.
— Не знаю…
— Просто имя принято давать, когда характер проявляется, а эти двое уже такие яркие индивидуальности…
— Понимаешь, дорогая, — вздохнула Солнышко и присела рядом. — Я надеялась, что мы назовем их вместе с Сумраком… Считается, что большинству самцов без разницы, как зовут их отпрысков, но… Я почему-то чувствую, что ему не было бы все равно.
— А теперь? — рискнула спросить Луна.
— А теперь… — Солнышко опустила взгляд и надолго задумалась.
— Просто мне не очень нравится «Козявка» и «Шкет», — попыталась оправдаться дочь Полночи.
— Знаешь… Ты, наверное, права, — вдруг проговорила Солнышко и подозвала сына, усаживая его к себе на колени и вороша короткую светлую гриву.
— Так ты придумаешь им имена?
— Я давно уже придумала… — неожиданно проговорила старшая самка.
— Какие? — младшая видела, насколько нелегко Солнышку принимать это решение, но не вытерпела. Рыжая помолчала еще минуту, а потом сказала.
— Прекрасные имена, — похвалила Луна. — Только девочке немного не подходит по темпераменту, тебе не кажется?
— Имя способно изменить характер, — пожала плечами дочь Свободы. — Ей не помешает немного мягкости.
— Если так, то да, — согласилась дочь Полночи. — Знаешь, Старшая… Я не была знакома с вашим самцом, но думаю, что ему бы понравилось.
— Я тоже так думаю.
— Ты скажешь остальным?
— Да, вечером, — ответила Солнышко. И на душе у нее вдруг стало легко и тепло — так, как уже не бывало давным-давно.
Комментарий к Глава 18. С мальками не до скуки
Навеяло: Enya – «Book Of Days»
Благодарю Brujo и Jolly-orka за хорошие идеи по поводу мальков)))
========== Глава 19. Вечер рассказов ==========
Как говорится, всё проходит,
Но может кое-что застрять.
(Владимир Вишневский)
— Отличные имена! — одобрила Прорва.
— Им подходит, — подтвердила Полночь.
— Особенно, парню, — заметила Греза.
— Я хотела предложить девку назвать Сиянием или Лучиком, но так лучше, — сказала Осень.
Когда сестры и подруги одобрили новые, постоянные имена детенышей, Солнышко, довольная, унесла малышей купаться, и Луна с Грезой последовали за ней в качестве добровольных помощниц, а старшие самки остались на террасе — отдыхать после напряженного дня.
— Я рада, что Солнышко наконец-то дала своим чадам имена, — проговорила Полночь, стоило той скрыться. — А то можно было бесконечно так ждать… Похоже, она, наконец, смирилась.
— Нам всем было сложно смириться, — задумчиво отозвалась Прорва. — Думаю, я не ошибусь, если скажу за себя и за остальных, что мы на удивление сильно привязались к этому самцу.
— Но, если я верно поняла, вы были его самками даже меньше Сезона? — уточнила Полночь, придвигаясь к дочерям Свободы.
— Верно. И тем не менее, — качнула головой Осень.
— Что ж в нем такого особенного?
— Так сразу и не скажешь… — призналась Глава гарема. — С ним было… — тут она сделала паузу, подыскивая нужное определение своим чувствам.
— Спокойно, — внезапно подсказала Осень. — С ним было спокойно, сестра. Вроде, и малек мальком, по нашим-то меркам, наивный такой, вежливый, послушный, но, когда он был рядом, то складывалось ощущение, что все идет, как надо, все на своих местах…
— Расскажите мне о нем, — неожиданно попросила Полночь. — Вы так часто упоминаете его, что у меня складывается ощущение, будто бы он даже незримо присутствует здесь. А ведь я совсем ничего о нем не знаю, кроме того, что Старшая сказала в день нашего с дочерью прихода. Тогда он был назван достойным воином и заботливым супругом, не более. Но мне видится, здесь что-то еще, коли вы так долго не можете его отпустить… Если, конечно, горечь утраты не помешает…
— Нет, — Жрица подняла руку, останавливая подругу. — Ничего. Говорить об ушедших не плохо. Пока мы вспоминаем их, они продолжают существовать для нас. Когда кого-то любишь и ценишь, потеря всегда тяжела, но приходит момент, и ты начинаешь говорить о нем, и больше не чувствуешь боли. Просто вспоминаешь все хорошее, что вас связывало, а сам момент разлуки постепенно стирается из памяти. И вот ты уже говоришь о нем с теплотой в сердце, как будто бы он не ступил за грань мира, а просто оказался где-то далеко… Да, он и есть далеко, на вечной Охоте подле Черного Воителя. Гоняет Тварей Пустоты вместе со своими доблестными братьями, а после они устраиваются на привал, и братья просят: «Расскажи, кто любил и ждал тебя в срединном мире?» И он рассказывает… Точно так же, как мы рассказываем о нем.
Тут Осень умолкла и чуть развела максиллы в легкой печальной улыбке, а Прорва, точно забывшись, тяжело и удрученно вздохнула, глядя куда-то вдаль. Хотя, не исключено, что она просто уже устала изображать из себя непрошибаемую стену…
— Он страшно выбесил меня на второй день, — проговорила она, продолжая смотреть мимо собеседниц и, очевидно, эпизод за эпизодом восстанавливая картину минувшего лета. — Накануне, стало быть, не знал, с какой стороны к самке подойти, а тут пришел с хозяйским видом, тушу здоровенного брыкача из леса приволок — аж раздулся весь от важности. Но наступала Короткая Ночь, и мы с сестрой как раз собирались в Храм — возиться с ним времени не было. Осень тогда еще ответственной за церемонию Посвящения оставили… Я ее, так и быть, вперед себя пропустила…