И еще она размышляла, что в. Ларри есть хорошее, много хорошего. Но нужна по меньшей мере катастрофа, чтобы оно проявилось. А здесь никакой катастрофы нет, есть только ее плачущий сын.
— Ты устал, — сказала она. — Умойся. А я уберу коробки, чтобы ты мог поспать.
Она прошла по короткому коридору в дальнюю комнату, его бывшую спальню, и Ларри услышал, как она ворчит, двигая коробки. Он медленно вытер глаза. Из окна доносился шум машин. Ларри пытался вспомнить, когда он последний раз плакал на глазах у матери. Но почему-то подумал о дохлой кошке. Мать была права. Он устал. Он никогда еще так не уставал. Ларри лег на кровать и проспал почти восемнадцать часов.
Глава 6
Вечерело, когда Фрэнни подошла к тому месту, где ее отец терпеливо полол фасоль и горох. Она была поздним ребенком. Отцу уже перевалило за шестьдесят, его седые волосы выбивались из-под бейсбольной кепки. Ее мать уехала в Портленд покупать белые перчатки: Эми Лодер, лучшая подруга детства Фрэн, собиралась сыграть свадьбу в начале следующего месяца.
Фрэнни с любовью смотрела на согнутую спину отца. Она обожала эти минуты, когда свет становится каким-то особенным и теряется ощущение времени. В ее родном штате Мэн такие мгновения можно наблюдать только в краткую пору начала лета. Она вспомнит этот свет в середине января, и ее сердце сожмется от боли. Этим удивительным светом, рожденным на переходе первых летних дней во тьму, окутано так много хорошего: игра в бейсбол в парке Малой лиги, где Фред всегда был третьим в команде и делал пас четвертому; арбуз, ранняя кукуруза, ледяной чай в охлажденных стаканчиках, детство.
Фрэнни пришлось слегка прочистить горло:
— Помощь нужна?
Отец повернулся к ней и радостно улыбнулся:
— Привет, Фрэн. Что, поймала меня копающимся в земле?
— Похоже на то.
— Твоя мать уже вернулась? — Он нахмурился, но потом лицо его прояснилось. — Да нет, конечно. Она ведь недавно уехала. Давай помоги мне, если хочешь. Только не забудь после вымыть руки.
— Руки леди выдают ее привычки, — произнесла Фрэнни, пародийно искажая свой голос, и фыркнула. Питер попытался придать своему лицу выражение неодобрения, но ему это плохо удалось.
Фрэнни присела перед соседней с ним грядкой и начала полоть. Слышалось чириканье воробьев и несмолкающий шум автомобилей, мчавшихся по федеральному шоссе 1, которое находилось меньше чем за квартал отсюда. Интенсивность движения еще не достигла обычного июльского уровня, когда почти каждый день происходят трагические столкновения на отрезке между их городком и Киттери, но постепенно набирала силу.
Питер рассказывал Фрэнни, как провел день, а она задавала правильные вопросы и кивала в нужных местах. Поглощенный работой, он не мог видеть ее кивков, но краем глаза улавливал, как кивает ее тень. Питер Голдсмит работал механиком на санфордской фирме по производству запчастей для автомобилей, самой крупной к северу от Бостона. Ему исполнилось шестьдесят четыре года, и оставалось чуть больше года до ухода на пенсию. Этот последний рабочий год получится коротким, ведь у него накопилось четыре недели отпуска, который он собирался взять в сентябре. Он много размышлял о пенсии. Он сказал ей, что старается не воспринимать пенсию как бессрочный отпуск. Его друзья-пенсионеры поделились с ним, что между этими вещами нет ничего общего. Питер надеялся, что не будет так томиться от скуки, как Харлан Эндерз, и не дойдет до такой позорной бедности, как Кароны: несчастный Поль всю жизнь как проклятый трудился в мастерской, не пропуская ни дня, и все-таки они с женой были вынуждены продать свой дом и переехать к замужней дочери.
Питер Голдсмит был всегда недоволен системой социального обеспечения. Он никогда не доверял ей, даже в те дни, когда на нее еще не обрушились удары экономического спада, инфляции, непрерывного роста безработицы. В штате Мэн в тридцатые — сороковые годы было не так уж много демократов, откровенничал он с внимательно слушающей дочерью. Ее дедушка был одним из них и, ей-богу, сделал и из ее отца демократа. В дни процветания Оганкуита это превратило семью Голдсмит в своего рода парий. Но у его отца было одно твердое убеждение, столь же незыблемое, как и философия Республиканской партии штата Мэн: не доверяй сильным мира сего, ибо они вкупе со своими правительствами вставят тебе, и так будет во веки веков.