— Я сделаю все, что ты хочешь, — благодарно сказал он во сне. — Жизнь отдам за тебя!
Темный человек поднял руки под своей хламидой, придав ей форму черного бумажного змея. Они стояли на каком-то высоком месте, а внизу, под ними, Америка лежала в огне.
«Ты займешь высокое место в моей артиллерии. Ты тот, кто мне нужен».
Потом он увидал десятитысячную армию всякого сброда, отщепенцев, двигавшуюся через пустыню на восток, в горы, грубую скотскую армию, чье время наконец-то пришло. Они ехали в фургонах, джипах, на грузовиках и танках; у каждого мужчины и каждой женщины на шее висел темный камень, и в глубине некоторых из этих камней мерцало красное пятно, похожее на глаз или на ключ. И он увидел себя, ехавшего вместе с ними наверху огромного фургона с цистерной, и он знал, что цистерна полна жидкого напалма… и за ним ехала целая колонна грузовиков, нагруженных бомбами, минами и пластиковой взрывчаткой, огнеметами и самонаводящимися ракетами, гранатами и пулеметами, ракетными установками. Должна была вот-вот начаться пляска смерти, уже дымились струны скрипок и гитар, и воздух был пропитан запахом серы и кордита.
Темный человек снова поднял руки, а когда опустил их, все вокруг дышало холодом и безмолвием, огни исчезли, даже зола была холодной, и на одно лишь мгновение Мусорщик снова стал Дональдом Мервином Элбертом, маленьким, смущенным и испуганным. Только на одно мгновение он заподозрил, что он — всего лишь еще одна пешка в огромной шахматной партии темного человека и что его обманули.
Потом он увидел, что лицо темного человека уже не целиком спрятано: два темно-красных угля горели во впадинах, где должны были находиться глаза, и освещали узкий, как кинжал, нос.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — благодарно произнес Мусорщик во сне. — Отдам тебе мою жизнь! Отдам свою душу!
— У меня ты займешься поджогами, — мрачно сказал темный человек. — Ты должен прийти в мой город, и там все станет ясно.
— Где это? Где? — воскликнул он, охваченный надеждой и предвкушением.
— На западе, — сказал темный человек, исчезая. — На западе. За горами.
Тогда он проснулся, и была по-прежнему ночь, и по-прежнему было светло. Огонь приближался. Стояла удушливая жара. Взрывались дома. Звезды исчезли в плотной пелене нефтяного дыма. Пошел настоящий дождь из сажи. Баскетбольные площадки покрылись черным снегом.
Теперь, когда у него появилась цель, он обнаружил, что может идти. Хромая, он пошел на запад, и время от времени видел еще несколько людей, покидавших Гэри и оборачивавшихся, чтобы поглядеть на разрушения. Дураки, подумал Мусорщик почти с сочувствием. Вы сгорите. В свое время вы сгорите. Они не обращали на него внимания; для них Мусорщик был всего лишь еще одним уцелевшим. Они пропадали в дыму, и где-то вскоре после рассвета Мусорщик пересек границу штата Иллинойс. На севере лежал Чикаго, Джолиет — на юго-западе, а позади огонь исчез за плотной дымовой завесой. Это было утром 2 июля.
Он забыл о своей мечте сжечь Чикаго дотла; его мечты о других цистернах с нефтью и газом остались позади, повиснув на железнодорожных шпалах и обугленных жилых домах. Ему стало совершенно наплевать на этот город ветров. Около полудня он вломился во врачебный офис в Чикаго-Хайтсе и украл чемодан с ампулами морфия. Морфий немного убавлял боль, но у него имелся гораздо более важный побочный эффект: он помогал ему меньше обращать внимание на ту боль, которая все-таки оставалась.
Вечером он взял большой флакон вазелина в аптеке и покрыл обожженный участок руки дюймовым слоем мази. Ему очень хотелось пить, казалось, его непрерывно мучила жажда. Видения с темным человеком кружились в его мозгу, как тучи мух. Когда настали сумерки и он свалился без сил, он уже начал думать, что город, в который позвал его темный человек, это — Цибола, Обещанный Город Семи чудес.
Той ночью темный человек снова пришел к нему во сне и с сардонической усмешкой подтвердил, что так оно и есть.
Мусорщик пробудился от сумбурных снов-воспоминаний, и его кинуло в дрожь от пронизывающего холода пустыни. В пустыне всегда либо лед, либо огонь и нет ничего промежуточного.