— Боже мой, — закричала она, — это самолет, да, Ларри? Самолет?
— Нет. Земной спутник. Он будет вертеться там наверху, наверное, лет семьсот.
Они следили за ним, пока он не скрылся из виду за темным хребтом Скалистых гор.
— Ларри, — тихонько спросила она. — Почему Надин отрицает это? Ну, что видит сны?
Он едва заметно напрягся, и она пожалела, что спросила об этом. Но теперь, раз уж она начала эту тему, то не отступит… если только он не оборвет ее сразу.
— Она утверждает, что не видит никаких снов.
— Но она видит их — тут Марк был прав. И она разговаривает во сне. Однажды она говорила так громко, что разбудила меня.
Теперь он смотрел на нее в упор. Смотрел долго, а потом спросил:
— Что она говорила?
Люси задумалась, стараясь припомнить поточнее.
— Она вертелась в своем спальном мешке и все время повторяла: «Не надо, это так холодно, не надо, я не выдержу, если ты будешь делать это, это так холодно, так холодно». А потом она начала тянуть себя за волосы. Она тянула себя за волосы во сне. И стонала. У меня мурашки побежали по телу от этого.
— Люси, у людей бывают кошмары. И это не значит, что им снится что-то… ну, про него.
— Лучше не говорить про него после наступления темноты, верно?
— Да, лучше.
— Она ведет себя так, словно сходит с ума, Ларри. Ты понимаешь, о чем я?
— Да. — Он понимал. Несмотря на все утверждения Надин, будто она не видит снов, к тому времени как они добрались до Хемингфорд-Хоума, у нее появились коричневые круги под глазами. И дивная толстая коса заметно побелела. И стоило дотронуться до нее, как она вздрагивала. Она вся дергалась.
— Ты ее любишь, правда? — сказала Люси.
— О, Люси… — укоризненно произнес он.
— Нет, я просто хочу, чтобы ты знал… — Она яростно замотала головой при виде выражения его лица. — Я должна сказать это. Я вижу, как ты на нее смотришь… и как она смотрит на тебя иногда, когда ты занят чем-то другим и… и не замечаешь этого. Она любит тебя, Ларри. Но она боится.
— Боится? Боится чего?
Он вспомнил свою попытку заняться с ней любовью через три дня после неудачного посещения Стовингтона. За те три дня она стада как-то тише — временами еще бывала веселой, но явно совершала над собой усилия для этого. Джо спал. Ларри присел рядом с ней, и они немного поговорили, но не о нынешней ситуации, а о прежних вещах, вполне безопасных. Ларри попытался поцеловать ее. Она оттолкнула его, отвернув голову, но прежде он успел ощутить то, о чем сейчас сказала ему Люси. Он попробовал еще раз, одновременно и грубо, и нежно, — ведь он так сильно хотел ее. И на одно-единственное мгновение она поддалась, словно показывая, как это могло бы быть, если бы…
Потом она высвободилась и поднялась. Она стояла, бледная, опустив голову и скрестив на груди руки.
«Больше не делай этого, Ларри. Пожалуйста, не надо. Или мне придется забрать Джо и уйти».
«Почему? Почему, Надин? Почему надо придавать этому такое значение?»
Она не ответила. Просто стояла с опущенной головой и уже тогда обозначившимися коричневыми кругами под глазами.
«Я сказала бы тебе, если бы могла», — в конце концов ответила она и пошла прочь не оглядываясь.
— Когда-то, когда я училась в старших классах, у меня была подружка, которая вела себя почти так же, как она, — сказала Люси. — Ее звали Джолин. Джолин Мейджорз. Джолин не училась в средней школе. Она бросила ее, чтобы выйти замуж за своего дружка. Он служил во флоте. Когда они поженились, она была беременна, но потеряла ребенка. Ее мужа подолгу не бывало дома, а Джолин… ей нравились вечеринки, развлечения. Ей нравилось это, а ее муж был просто ревнивым буйволом. Он предупредил ее, что, если когда-нибудь узнает, что она наставляет ему рога за его спиной, переломает ей руки и изуродует физиономию. Можешь себе представить, что у нее была за жизнь? Твой муж приходит домой и говорит: «Слушай, любимая, я тут отправляюсь в плавание. Поцелуй меня на прощание, а потом мы чуток поваляемся на сене, но, кстати, если я вернусь и кто-то скажет мне, что ты тут вертела хвостом, я переломаю тебе руки и подпорчу личико».
— Да, не фонтан.
— И вот через какое-то время она встретила другого парня, — продолжала Люси. — Он работал помощником тренера по физическому воспитанию в средней школе Берлингтона. Они встречались украдкой, вечно оглядывались, и я не знаю, приставил ли ее муж кого-нибудь шпионить за ней, но очень скоро это стало уже не важно. Вскоре Джолин была уже сама не своя. Каждого парня, ждавшего автобуса на остановке, она принимала за дружка мужа. Каждого торгового агента, поселявшегося в том же дешевом мотеле, что и они с Гербом, даже если мотель находился где-нибудь в штате Нью-Йорк. Даже легавого, у которого они спрашивали, как проехать к месту пикников. Дошло до того, что она вскрикивала, стоило ветру чуть хлопнуть дверью, и дрожала всякий раз, когда кто-то поднимался по ее лестнице. А поскольку она жила в маленьком домике, разделенном на семь квартир, по лестнице почти всегда кто-то поднимался. Герб стал бояться и бросил ее. Он не боялся мужа Джолин — он стал бояться ее. И в аккурат перед тем как ее муж вернулся на побывку, у Джолин случился нервный срыв. И все это от того, что ей слишком нравилось любить… а он был ревнив как сумасшедший. Надин напоминает мне ту девушку, Ларри. Мне жаль ее. Наверное, я не люблю ее так, как любила ту, но мне действительно жаль ее. Она ужасно выглядит.