— Когда это письмо должно быть написано? — спросил Родриг.
Паж пожал своими худенькими плечами.
— Полагаю, когда Богу будет угодно. Его святейшество не сказал.
— Отлично. Уверен, письмо не будет отправлено сегодня вечером, его пошлют завтра, — глубокомысленно заметил Родриг.
— Я слышал, как один из секретарей сказал, что, прежде чем точно определить формулировку письма, следует разрешить множество других вопросов, — сказал паж.
— Что он имел в виду? — спросил Гонсалво.
Родриг пожал плечами.
— Я предположил бы, что его святейшество сначала должен решить, стоит ли ему беспокоить Его Величество, чтобы удовлетворить требования города Анконы.
— Королевство Арагон больше Анконы, — сказал его спутник. — В конце концов ведь решить дело в пользу Анконы умоляла папу не его праведная мать, а лишь посол, выступающий против шайки пиратов.
— Поосторожнее, синьор. Вы говорите о моем благородном кузене, верноподданном капитане флота дона Педро.
— И пирате. Признайтесь, ведь это правда.
— Он может потерять все, что у него есть. И, возможно, будет обречен на позорную смерть через повешение, если дон Педро покорится папскому декрету.
— Хватит об этом. Что с моим делом? — спросил пожилой господин, хватая пажа за тонкую руку прежде, чем тот успел сбежать. — Когда слушание?
— Ваше дело? А, то, — протянул паж. — Судьи заслушали одного из свидетелей, сказавшего, что у него есть несколько письменных показаний, а затем объявили, что у них нет ни времени, ни необходимости слушать дальше. Решение должным образом будет отослано в епархию Барселоны. И, полагаю, архиепископу Таррагоны.
— Нет времени? — страдальчески произнес дон Гонсалво. — Вы говорите, что у них не было времени, чтобы выслушать мое дело? Там были мои свидетели. Я потратил кучу золота, чтобы доставить их сюда. Кто давал показания?
— Святой монах, синьоры, — сказал паж. — Некий Норберт. У него тоже не все гладко. Но, без сомнения, он расскажет вам, что случилось. Покорнейше прошу прощения, господа, но в любом случае ваши дела были заслушаны. Я был там и все вам передал. А теперь мой хозяин, наверно, уже ищет меня. Я свое обещание выполнил, а вы свое — нет.
Пожилой размахнулся и ударил пажа по уху.
— Нет, так не пойдет, дон Гонсалво, — сказал его спутник. — Заплатите ему. Он сделал то, что вы просили.
Еще четыре монеты, звякнув, упали в протянутую ладонь.
— И если ты услышишь еще какую-нибудь сплетню, — сказал Родриг, — от твоего хозяина, от служащих, от писцов, особенно касающуюся времени и точного содержания тех писем, ты получишь больше, чем сейчас.
— Вдвое? — спросил паж.
— Вдвое, — подтвердил Родриг.
Глава третья
Жирона
Ниже по течению реки Тер, на верфях Жироны, столяр по имени Румеу взял наждачный камень и провел им по деревянной доске, с которой работал. Доска имела закругленную форму, наподобие полумесяца, и была гладкой на ощупь. Румеу установил ее на положенное место на носу широкого галиота и закрепил.
Он был доволен жизнью. Они работали от восхода до заката, а плата, даже по нынешним временам, у старших плотников и их помощников была отличная. Еще два дня работы с корпусом, и тот будет закончен, можно будет заняться его обшивкой. Но ему уже обещали добавить еще несколько недель для подгонки.
Королевство готовилось к войне против сардинцев, и в городе проходила переоснастка части флота Его Величества. Дон Педро намеревался погрузить на суда свои войска, чтобы решить все вопросы с мятежным островом, но многие из его судов получили повреждения из-за непогоды и действий противника во время прошлогоднего морского сражения с генуэзцами, поэтому требовалось некоторое время, чтобы закончить необходимый ремонт.
Тем утром небрежные и ленивые работники были распущены по домам, хотя судостроителей не хватало. Из тех, кто остался, главный управляющий верфи отобрал самых опытных и трудолюбивых мастеров, чтобы продолжать работы до тех пор, пока суда не будут готовы отправиться вниз по реке на соединение с остальной частью флота, стоящей в Росасе. «Конечно, для кого-то война — это ужас, — размышлял Румеу, — но это и прекрасная возможность подзаработать для тех, кто строит и восстанавливает суда».
Только он выбрал еще одну доску, как заметил, что уже довольно быстро темнеет. Он пометил доску и спрятал ее подальше, после чего спрятал свои инструменты и пожелал товарищам доброй ночи.
— Румеу, пошли, выпьем по стаканчику, — предложил один из них.