И Ракель убежала.
Пока Ракель разговаривала с Жилбертом, Юдифь со своей сестрой Диной уселись в тенистом уголке внутреннего двора, чтобы серьезно поговорить о том, что занимало их все мысли.
— Ракель — красавица, — одобрительно заметила Дина. — Когда я видела ее в последний раз, она была не слишком красивым ребенком — это часто случается, не так ли? Из красивых девочек вырастают дурнушки, которых без огромного приданого никто замуж не возьмет.
— Ей было всего пять лет, когда ты уехала из дома, — сказала Юдифь. — Но, полагаю, что ею очень восхищаются.
— Мы всегда были красивой семьей, — со смехом сказала Дина. — Даже мои девочки, отец которых совсем не красавец…
— Молчи, Дина, — потрясенно шикнула на нее сестра. — Не нужно искушать Господа, хваля своих детей…
— Ты не изменилась, сестра. Ты по-прежнему указываешь мне, что я должна делать.
— И не делать. У тебя никогда не было должного уважения к достойным людям и понятиям. Я не забыла, что…
— Ладно, Юдифь, — сказала Дина, поднимая руку, чтобы остановить изливавшийся на нее поток слов, — давай поговорим об этом браке. Всю следующую неделю мы можем продолжать наши старые споры. Что об этом думает ее отец?
— Исаак? Он отказывается вмешиваться, как он это называет. Как будто отец не должен интересоваться браком дочери. Но, если мы все устроим и Ракель будет счастлива, он тоже будет доволен. И оставит ей по завещанию достаточное состояние. Конечно, ей не нужно покупать мужа…
— У нее есть другие поклонники?
— О, да. Племянник и наследник Эфраима, перчаточника.
— И что она?
— Она его не любит. Я внимательно наблюдала за ней, и могу сказать, что пока она вообще ни в кого не влюблена, — заверила сестру Юдифь. — Теперь расскажи мне о племяннике Джошуа.
— У нас только две дочери, — сказала Дина. — Ты же знаешь, Джошуа не молод. Вряд ли у меня будут еще дети.
Она сказала это вызывающе, как будто бросая вызов сестре, чтобы та могла поддразнить или пожалеть ее.
— У тебя восхитительные девочки, и отец безумно их любит, — тактично заметила Юдифь.
— Да, — сказала Дина. — И у них будет отличное приданое. Но я воспитала Рубена. Ему было девять лет, когда умерли его родители, и он мне почти что сын. И для Джошуа тоже. Он хороший мальчик и умный, правда, немного застенчивый, но очень милый, когда узнаешь его поближе. Он унаследует дело и этот дом. А это — не так уж и мало.
— О, да, — сказала ее сестра, осматриваясь.
— У нас не слишком большая семья, ты и я, — сказала Дина. — Что будет с моими дочерьми, когда Джошуа умрет? Рубен может жениться на девушке, которая решит, что ее муж не обязан помогать своим кузинам или тете, на девушке, которая не полюбит меня и захочет, чтобы я уехала. А это мой дом, Юдифь.
— Ты думаешь, что Рубен будет во всем слушаться жену?
— Да. Он слишком нежный и тихий. Ему нужна жена, которая понимает всю важность семьи.
— Нашей семьи.
— Да.
— С Ракель бывает порой трудновато, но она никогда не забывает о своем долге перед родителями, — сказала Юдифь. — Это правда. Вот о ее сестре я бы такого никогда не сказала.
— Тогда мы должны познакомить их. Но, полагаю, не сегодня вечером. Ракель слишком устала после путешествия, а Рубен, по правде говоря, сильно волнуется. Давай, завтра. Но их надо посадить как можно дальше друг от друга, чтобы они не могли заподозрить, что у нас есть какой-то интерес.
— Превосходный план, — церемонно поклонилась Юдифь сестре. — Ты всегда умела все обустроить. Давай, я позову ее. Мне хотелось, чтобы вы познакомились поближе.
Она повернулась к комнате Ракели и позвала:
— Ракель? Ты мне нужна. Спустись сюда. — Она улыбнулась сестре. — Но ни слова о Рубене.
Когда дневная жара начала спадать и город потихоньку просыпался от полуденной дремы, Андреу и Фелип добрались до собора с инструментами в руках, словно собирались сыграть что-нибудь, дабы собрать денег с толпы, собравшейся по случаю начала совета.
— Думаю, — сказал Андреу, — что стакан вина нам не повредит.
— Но где? — спросил Фелип.
— Это улица Писцов, — ответил Андреу. — Здесь около собора есть таверна.
— Отлично! — заметил Фелип, и они вошли внутрь.
— Интересно, а те двое еще здесь, как бишь их звали?
— Миро и Бенвенист, — ответил Фелип, как только хозяин таверны принес стаканы.
— Те два негодяя? — сказал хозяин. — Это ваши друзья?