Когда Исаак вышел из большого зала замка следом за женой и дочерью, с ним поравнялся Беренгер.
— Гонсалво де Марка живет в этих краях. Я надеялся, что наш хозяин расскажет нам больше.
— Любовь к крючкотворству и сомнительным деловым сделкам не обязательно означает, что человек убивает беззащитных монахов.
— Если он был беззащитным монахом, — сказал Епископ. — Похоже, мы многого не знаем.
Путешественники собрались во внутреннем дворе, чтобы покинуть замок, прежде чем солнце поднимется слишком высоко и прогонит из низин туман. Мулы уже были впряжены в повозки. Когда начали седлать коней и верховых мулов, Жилберт свистнул.
Большой вороной конь дернул головой, вырвался из рук державшего его слуги и понесся к Жилберту.
— Ты можешь взять мою лошадь, Юсуф, — сказал он, подхватив вороного под уздцы. — Это отличное животное, и оно больше подходит тебе по размеру.
— Почему вы говорили, что никогда не видели этого коня прежде, дон Жилберт? — как бы между прочим спросил Беренгер. — Ведь это ваш конь, не так ли? — Они шли по длинному арочному портику, пронизывавшему северную стену замка, и его слова почти тонули в эхе. — Это было ясно с самого начала.
— Да, — нежно произнес Жилберт. — Его зовут Нерон.
— Тогда к чему эта сложная игра?
Жилберт подождал, пока они не вышли на открытое пространство и начали спускаться вниз по дороге.
— Поскольку, ваше преосвященство, я был и до сих пор остаюсь удивленным его присутствием в вашем обозе. Неподалеку от Жироны на меня напали, стащили с коня, ранили, связали и унесли. Я видел тех, кто напал на меня. Они говорили со мной; я провел с ними несколько часов, этого я никогда не забуду. Один из них удовлетворенно заявил, что в любом случае они получат моего прекрасного коня. — Он остановился. — Когда мы говорили с вами в первый раз, мое тело пыталось найти убежище в забвении. Когда сознание полностью вернулось ко мне, я уже находился в совершенно другом месте, в двадцати милях от города. Я был спасен от смерти добрым епископом и опытным лекарем. Это казалось мне чудом, ниспосланным небесами, пока я не увидел, что мой конь находится в руках моих спасителей.
— И из этого вы заключили, что на вас напали мои люди?
— Возможно, я был слишком подозрителен, ваше преосвященство, но я разрывался между стремлением воспользоваться милосердием монахов монастыря Святого Павла и желанием оставаться под вашей защитой, путешествуя в вашей свите, пока не разобрался во всем. Отсюда и мои слова, столь далекие от правды.
— Вы все еще считаете меня злодеем, дон Жилберт?
— Некоторое время назад я понял, что вряд ли вы были убийцей, ваше преосвященство. Но как у вас оказался мой конь?
— Я его не забирал. Он сам нас нашел. Как только повозка, в которой вы лежали, тронулась, он галопом примчался и пошел рядом с вами. Мы навели справки, но никто его не искал. Мы с капитаном подозревали, что это ваш конь, и оставили его, предполагая, что он сбежал от тех, кто на вас напал, и последовал за вами.
— Как все просто! — сказал дон Жилберт. — Как далеко мы намерены проехать сегодня?
— Если все будет удачно, доедем до Вилафранки.
Когда перед ними поднялись каменные стены Вилафранки, колеблясь в жарком мареве равнины, тени уже стали длинными. Когда они приблизились к воротам королевского дворца, к Жилберту подошел паж.
— Это вы отец Джил? — спросил он.
— Да, — сказал Жилберт.
— У меня для вас письмо. К сожалению, его отправитель не смог задержаться.
Жилберт осмотрел письмо снаружи.
— И кто этот отправитель? — спросил он.
— Другой монах-францисканец, отче. Он не назвал мне своего имени.
— Без сомнения, подпись в письме есть. Спасибо.
Прежде чем сломать печать и развернуть письмо, Жилберт спешился. Остановившись во внутреннем дворе, он быстро прочитал его, спрятал письмо под рясу и с озадаченным выражением лица быстро пошел в сторону галереи.
Ракель передала поводья мула конюху, внимательно наблюдая, как Жилберт читает письмо. Она понимала, что больше не может не замечать его присутствие, как человек не может игнорировать рану во рту, которой он постоянно касается языком.
Глава вторая
И снова горы
Опять перед ними поднимались горы, крутые и мрачные, но уже ставшие слишком привычными, чтобы все время обращать на них внимание. Мулы упорно взбирались по горной дороге, не требуя понуканий от своих седоков. Когда они свернули на узкую дорогу, ведущую к Кастельви, Ракель удивленно огляделась.