Хотелось бы, конечно, посмотреть на это со стороны и увидеть собственное выражение лица. Но уверена, что я была серьёзна и сосредоточена. Уж и не знаю, почему, но эта незатейливая коробушка стала моей жизненной стратегией и девизом. Сохранять серьёзную мину, когда демонически хохочешь внутри. Любовь и измена, жизнь и смерть, труп свалился, рыбаки и цветочки! Да-да, очень интересно, продолжайте.
Как мать говорю и как женщина
Скакну немножко в далёкое от жестокого романса про Олю будущее. Берлин, конец 2019 года. И мне прямо вот здесь и сейчас до зарезу нужно узнать, помнит ли кто-то про Анджелу Дэвис. Нет, здесь-то помнят. Портрет Анджелы Дэвис и сейчас висит в парадном вестибюле Берлинского университета имени Гумбольдта на Унтер ден Линден — как заходишь, слева наискосок, а зайти туда может каждый.
А вот знает ли что-то об Анджеле Дэвис чудесная девушка Алина.
Мне всегда казалось, что выражение «тургеневская девушка» — оно такое, утешительное. Не от мира сего, коса через плечо, томик Баратынского в безвольно повисшей руке, услышав слово «жопа», уходит в комнаты и тихо стреляется. Не плачь, девчонка. Ты просто тургеневская, как Му-Му.
Алина приехала в Берлин из Москвы. Она очень хорошо училась в МГУ, а теперь не менее хорошо учится здесь. На вид совершенно тургеневская, но нет. Умная и своя. Может быть человек двадцати лет своим человеку за полтинник? Может, вот своя Алина.
Мы тут в Берлине с ней часто пересекаемся. И по делу, и просто так, с ней интересно. И вот встречаемся мы с ней на большой адвокатской конференции. Стоим, что называется, в кулуарах и изучаем работу шведского автомата по производству оладушек. Мощная вещь.
Подходит адвокат Илья Новиков, хороший человек.
— Оль, как вы книги в СИЗО передаёте?
— Смотря какой регион. Где-то через другие фонды или местную власть, если та в адеквате, или через местные медиа. Проще по интернету заказывать.
— А как в «Лефортово» передать?
— Да так же.
— А на английском?
— Ну ты задачи задаёшь. Никак. На иностранных языках — никак. Тюремщики же, типа, прочитать сначала должны, не содержится ли там крамолы или зашифрованного плана побега.
— А через посольство?
— Забудь. Хотя… Слушай, а давай они Анджеле Дэвис позвонят?
Черная пантера Анджела Дэвис, борец за мир и друг всех советских детей, скворечников и тюремщиков, охваченная ностальгией, передаёт свою библиотеку в дар СИЗО «Лефортово». Пусть попробуют послать подальше Анджелу Дэвис, проклятые прислужники империализма.
— А она жива?
— Да как огурец, я вчера её фотки смотрела, огонь! Модный левацкий профессор истории развития разума в Калифорнии — что бы это ни значило. Вот пусть посмотрит на развитие разума на отдельной взятой части суши.
— …А давай попробуем.
И тут мы оба внимательно посмотрели на умную Алину. Правда, умную.
— Алина, а ты знаешь, кто такая Анджела Дэвис?
Мы ж не просто так спросили, не ради интеллектуального превосходства, крайне сомнительного, кстати. Если мы сейчас для важного дела завяжемся с Анджелой Дэвис, это же надо публике всех возрастов объяснять, кто она такая. И сейчас мы как бы начали изучение целевой аудитории — я по крайней мере.
Алина густо покраснела, прижала к груди блокнот и чуть поддалась вперёд:
— Мне так стыдно, но я не знаю. Я обязательно прочитаю! Я вам обещаю!
Это, конечно, было совершенно необязательно, но очень мило. В общем, когда Алина начала отвечать, я уже полностью погрузилась в мрачные раздумья. Кто мы такие? Куда мы идём? Для кого я всё это пишу?
А, да, у меня есть справка. Это психогенная амнезия, дорогуша. Я просто всего этого не помню. Ничего, кроме Анджелы Дэвис и Фиделя Кастро, но они тоже много плутали и всё спрашивали примерно то же.