А ответом Ирене стало предложение, от которого нельзя было отказаться. Канал REN-TV, ею сделанный и её именем названный, начали отбирать. Оно и понятно, времена наступали такие, что не отобрать никак нельзя.
…Сделаю отступление про имя канала. Ирена Стефановна много лет дружила с Эльдаром Александровичем Рязановым, и он много работал у нас на канале. Это была прямо настоящая дружба-дружба, которая не так часто в жизни случается.
Однажды я ехала в метро и меня узнала милая разговорчивая женщина, которая смотрела наш канал. Она обсудила со мной мою программу, другие программы, похвалила за принципиальность, и я ей заметила, что легко быть принципиальным, когда за твоей спиной Ирена Лесневская, вернее, наоборот — ты за её спиной. Женщина притормозила и задумалась: «А кто это — Ирена Лесневская?» Это, говорю, мать-основательница канала, он и назван её именем — РЕН. Моя случайная попутчица призадумалась ещё глубже.
— Надо же, а я думала, что это канал Эльдара Рязанова. И он его именем называется — Рязанов Эльдар Николаевич, РЕН.
То, что случилось с каналом после того, как оттуда убрали Ирену и всю команду, невыносимо, но это уже, конечно, совсем другая история. Странно, что они не сменили имя и канал так и называется — РЕН. Интересно, как они это объясняют хотя бы себе. Российское единство навеки? Рассудком ехать недолго? Работа, еда, награда?
В общем, в 2004–2005-м нас начали прибирать к рукам. Сначала прибегли к проверенному старому средству: предупреждения. И вот тут у меня случился казус.
Мы все, работающие на канале, и особенно в эфире, и уж тем более в прямом эфире, отлично понимали: любое твоё неосторожно сказанное слово приведёт к предупреждению Роскомнадзора, а при втором предупреждении лицензия на вещание отнимается автоматически. А ещё мы хорошо понимали, что неосторожное слово может быть и вовсе не сказано: разогнали же НТВ за то, чего они не делали.
Не сегодня и не вчера это началось: сажать, отнимать, преследовать, репрессировать не за то, что ты сделал (хотя можно подумать, что репрессировать — это как бы нормально, если за дело), и даже не за то, что ты мог бы сделать, а просто так. Жребий такой выпал. Выпал тебе жребий, объявили тебя японским шпионом, и пусть тебя утешит мысль о том, что твои внуки тебя реабилитируют — если, конечно, доживут.
Но обидно что-нибудь действительно ляпнуть. И тогда лично ты будешь в ответе за закрытие канала, за то, что люди останутся без работы, а там ипотека, голодные дети и хомячки, и всё это на твоей совести. Хотя, конечно, глупости всё это. Из-за этого люди и боятся говорить, даже те, кому нечего терять. Вдруг я подведу чьего-нибудь хомячка. А уж за ипотеку точно ответить придётся. Как будто это я брала два раза кредиты в долларах перед кризисами, а теперь должна войти в положение этого идиота и заткнуться. Но эта здравая мысль посетила меня значительно позже. Тогда я думала о голодающих хомячках. Сейчас нет.
Тогда, в 2004-м, первое предупреждение каналу было вынесено за программу Артемия Троицкого, который якобы в эфире якобы курил якобы марихуану. Ничего подобного на самом деле не было, но доказывать фонарному столбу, что у тебя в руке не сигарета, а гладиолус, бесполезно. Ждали второго предупреждения.
А у меня прямой эфир каждый день, 45 минут. И тут в Киеве начинается Майдан. Тогда само слово «Майдан» не имело такого значения, какое приобрело через десять лет — ну майдан, трагическая и лирическая песня «Переведи меня через майдан» прежде всего: слова (украинские) Виталия Коротича, перевод Юнны Мориц, исполняют Татьяна и Сергей Никитины.
Неважно. Важно то, что в октябре 2004-го в Киеве начался Майдан. Люди вышли на площадь. И это было главной новостью. А ещё было понятно, что это станет главной новостью надолго.
Картинка с Майдана пришла незадолго до моего эфира. Я похолодела. Люди скандировали «Пидрахуй! Пидрахуй!» В принципе, я совершенно согласна. Что Янукович, что Кучма, что тот Кивалов — очень даже все пидрахуи. Однако понятно и другое. Нас закроют из-за мата в эфире. Можно было бы пустить без звука, но на картинке на всякий случай ещё и плакаты с тем же текстом.
И что делать? Мы разбудили какого-то знатного академика и слёзно объяснили ситуацию: нам срочно нужна справка, с печатью, что такое «пидрахуй». Нам-то всем понятно, пидрахуй — посчитай. Подсчитай уже голоса, ЦИК! Но с какой стати это будет интересовать Роскомнадзор. И мы вышли в эфир со справкой. Пронесло.
Но самый комичный случай в эфире произошёл со мной через два месяца. Это был первый рабочий день после новогодних праздников. Понятно, что за две недели в стране ничего не случилось. Новостей нет, и анализировать нечего. Чем хочешь, тем и заполняй эфир на 45 минут. Ну международные новости. Ну Джордж Буш сказал про Ирак. Ширак ответил. Шрёдер добавил. Ну «ква». А в родимой сторонке тишина.