Сходите на кухню за салфеткой. Вернувшись в прихожую, вытрите последние следы влаги. Движения вашей руки над деревянным полом должны быть выверенными и аккуратными. Встаньте. В зеркале прихожей вы с удивлением заметите свое отражение: безупречное, прямое и строгое, а рука сжимает бумажную салфетку – зеленую с красной каймой.
22.
Если женщина откажется от вашего предложения, если она больше не захочет чая, если она будет чувствовать себя слишком уставшей, просто подождите, когда они лягут спать, и тогда, в самом начале ночи, выберите первую попавшуюся емкость – графин, бутылку. Пойдите в прихожую и тем же самым образом вылейте воду в щель, в точности следуя протоколу. Худшее, что может случиться в этот момент, – это кто-то из них неожиданно спустится вниз: услышит шум или захочет выпить стакан воды, съесть йогурт. Если это произойдет, поспешите на кухню и опустите глаза – они не должны ничего заподозрить; самое главное – заставить их решить, что вы тоже встали попить воды или съесть йогурт. У них не должно возникнуть ни малейшего сомнения, они не должны удивиться, увидев вас в такой час. Для них жизнь должна быть в тот вечер такой же, как накануне. Ни под каким предлогом они не должны застать вас в прихожей. Если у них появятся вопросы, все окажется под угрозой.
23.
На следующий день Елена бросится к вашему голубоватому силуэту, заметив его за школьным забором. Ее глаза будут сверкать от удовольствия. Она расскажет, как прошел ее день. Смешаются воедино катание на роликах, ссоры на школьном дворе, имена, которые вы не запомните. Елена сообщит, что у нее теперь другой учитель. Семьи вокруг вас будут разъезжаться на машинах или устремляться к ближайшим домам, и вы останетесь вдвоем – молодая женщина и маленькая девочка – и пойдете пешком по тротуару. Ваши глаза будут искать мужчину с черными волосами, но в этот день вы его не увидите.
Вы позовете Елену обедать пораньше. Приготовите спагетти. Сидя за столом на кухне, она будет смотреть, как вы ставите воду на огонь. Подопрет подбородок двумя руками и примется молча качать ногами. Вы поставите перед ней тарелку со спагетти, и она будет всасывать их и напевать. Потом она поднимется в свою комнату, а вы доедите то, что осталось.
Вы еще будете стоять, прислонившись к холодильнику, когда ее мать хлопнет входной дверью, зайдет на кухню и рухнет на стул перед вами, пыхтя: да что это сегодня со всеми? Не отрывая глаза от экрана, она будет стучать по нему пальцами. Вы бросите в мусорку оставшиеся спагетти. У меня есть дела поважней, воскликнет она, сама она не может это сделать? Вы капнете на губку немного жидкости для мытья посуды. Все как всегда. Вы будете протирать тарелки. Женщина будет одета в короткую куртку и по-прежнему будет держать пару бумажных пакетов. Льюи, вероятно, показалось бы, что она похожа на Джеки Кеннеди – возвращающуюся из поездки, – только без соломенной шляпки-таблетки в ее стиле, – из Нэшвилла, например, прогнав журналистов с серьезным видом деловой женщины.
Она поднимет на вас лицо, полное искреннего непонимания: почему люди всегда все просят в самый последний момент? Вы повернетесь спиной к раковине, держа перед собой влажные руки как два бесполезных пакета, протекающих на пол. Вы не найдетесь, что ответить. Спросите, не хочет ли она есть. Она словно очнется, словно выйдет из длинного туннеля. Она поднимет правую руку с двумя висящими на ней пакетами. Нет, я взяла все, что нужно. Она достанет из первого пакета готовую еду. Другой пакет она поставит на стул, и из него покажутся кончик шали и этикетка. Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – добавит она, натянуто улыбаясь и часто моргая, как будто чтобы смягчить свой ответ, если в нем будет что-то неприятное, но для вас нет ничего приятного или неприятного, только вещи, которые нужно сделать или которых нужно избежать. Она сунет нос в контейнер с едой и внимательно рассмотрит все, что в нем есть. И начнет есть, не отрывая глаз от телефона. Вы закончите вытирать столешницу. Польете фикус. Она спросит вас в спину, что вы делаете этим вечером, не заняты ли вы.